29-03-2024
[ архив новостей ]

«У нас неверующих нету!»: отношение к религии в современной Армении

  • Автор : Крюкова Наталья Владиславовна
  • Количество просмотров : 4728

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 15-01-00445 «Конструирование смысла жизни: реальность и ее восприятие в России и сопредельных странах (социально-антропологическое исследование)», руководитель проф. О.Ю. Артемова, научный консультант акад. В.А. Тишков.

 

Аннотация: В статье анализируются восприятие современными армянами веры и религии, а также культовые практики сельских жителей некоторых районов Армении, преимущественно Апаранского района Западной Армении. Исследование является частью проекта, посвященного изучению механизмов конструирования смысла жизни и жизненных ценностей, который Учебно-научный центр социальной антропологии РГГУ проводит в 2015-2017 гг. Тема раскрывается на основе полевых наблюдений и глубинных интервью, полученных автором в армянских селах в 2015 и 2016 гг. Также анализируются нарративы сельских жителей на фоне их повседневной жизни и особенностей быта, приводятся социологические данные.

 

Abstract: The article analyses  modern Armenians’ perception of faith and religion, and a number of religious practices of rural inhabitants in some districts of Armenia mostly in Aparan region, Western Armenia. The topic is presented through analysis of statistic data, in-depth interview and day-to-day narratives of people with the researchers’ observations as a background. The field work done in 2015 and 2016 is a part of the framework of a research project devoted to the problem of constructing of life meanings  and life values which is held by Center of the Social Anthropology, RSUH, in 2015-2017.


Ключевые слова: жизненные ценности, идентичность, армяне, религия, вернакулярные практики, религиозность, сурб, тан сурб, матур, молельня, талисман, Армения, сельский дискурс, антропология сельской жизни.

Key words: Life values, identity, Armenians, religion, vernacular religiosity, surb, tan surb, matuur, rural chapel, hmayil, Armenia, rural discourse, rural anthropology.



В 2011 г. Армения приняла участие в шестой волне масштабного и амбициозного научно-исследовательского проекта «Изучение ценностей мира» или “World Values Survey”1. Согласно опросу, проведенному социологами, 89,3% от общего числа опрошенных армян указали на важность религии в своей жизни: 57.5 % армян указали, что религия играет очень важную роль в их жизни, еще 31.8 % считают религию для себя «скорее важной».2 Так оценивают религию практически равное число респондентов в двух из трех исследуемых возрастных групп: 88,3% в возрастной группе до 29 лет и 88,4 % в группе от 30 до 49 лет. Среди людей старше 50 лет “важной” и “скорее важной” для себя религию считают более 90 % опрошенных. Мужчин и женщин, указавших на значительную роль религии в своей жизни, 86.8 % и 91.7 % соответственно, и лишь 3.5 % респондентов от общего числа опрошенных полагают, что религия для них не важна совсем.3 [WVS: V9]. 

Для сравнения, в России 41,8% считают религию «важной» и «скорее важной», в Белоруссии 48%, Украине 60,8%, Азербайджане 69,2 %. По этим показателям, Армения стоит в одном ряду с Грузией и Польшей — странами Европы с наиболее высоким уровнем религиозности: в Грузии – 97,1 % опрошенных, в Польше – 79, 6%.4

Христианские традиции в Армении имеют глубокие и древние корни, религия и вера всегда были важным компонентом армянской идентичности 5,  а институт Армянской Апостольской Церкви (далее в тексте ААЦ) играл особую роль в поддержании этой идентичности, особенно, в сложные периоды армянской истории. ААЦ, будучи сначала частью Вселенской Христианской Церкви, в результате целого ряда исторических событий обособилась и замкнулась на духовном окормлении исключительно армян, и не претендовала на вовлечение в церковь представителей других этнических групп, активно противодействовала попыткам вовлечения армян в другие конфессии [Микаэлян 2014: 252]. Армянская Апостольская церковь в течение многих веков выступала в качестве организующей, идеологической, представительской общеармянской институции. Эти позиции полностью были утрачены ею в советский период, фактически в этот период преемственность ААЦ оказалась полностью прерванной [Там же].  Исследователи, тем не менее, отмечают тот факт, что и в советские времена, процент крещеных людей  в Армении был выше, чем в других республиках СССР, несмотря на практически полное уничтожение церковных институтов и церковной инфрастуктуры [Antonyan 2011: 318]. Очевидно, что христианские традиции и практики сохранялись и поддерживались в этот период в каких-то иных, внецерковных формах.

Армянская религиозная самоидентификация на армянском языке выражается с помощью термина hay-kristonya, что в буквальном переводе означает  «армянин-христианин», и воспринимается армянами, как единое, целостное понятие: армянином для армянина является тот, кто принадлежит к ААЦ. Эти две характеристики, по меткому замечанию Л.Абрамяна, прочно соединены между собой апострофом [Abramyan 2006: 112]. Принадлежность к ААЦ вновь стала одним из маркеров этнической идентичности в 60-е гг. ХХ в., когда среди молодежи и в среде интеллигенции появилась мода на религию, в том числе, и как противовес политической власти Москвы [Манукян 2006: 86]. После распада СССР принадлежность к ААЦ стала культурным маркером и признаком хорошего тона сначала в среде интеллигенции, а позже в гораздо более широких кругах [Микаэлян 2014: 252]. В современном армянском обществе распространено представление о том, что каждый армянский младенец уже рожден в лоне ААЦ, потому, армянин, меняющий религию, в общественном сознании воспринимается не только, как нарушающий монолитность общества, но, буквально, как совершающий измену, его воспринимают потерянным для общества и для Армении, в целом. [Микаэлян 214: 252; Авакян 1999].

В ходе опросов, проведенных исследователями нашего Центра в 2015-2016 гг., целью которых было изучение того, как люди понимают и определяют для себя смысл жизни, из каких компонентов он складывается для каждого конкретного человека, мы столкнулись с тем, что вера и религия — наряду с семьей и работой — упоминались людьми как основополагающие жизненные ценности, определяющие и структурирующие повседневную реальность и поведение.

Ценности, как мы полагаем, существуют не только в качестве вербализованных установок, которые транслируют информанты во время интервью. Они также проявляются в невербальном поведении, в невербальном общении между людьми. На наш взгляд, лишь наблюдая интервьюируемых людей в привычном для них окружении, в процессе социального взаимодействия и повседневных практик, и, сопоставляя данные наблюдений с данными, полученными в беседах, можно попытаться определить действительную ценностную композицию изучаемого сообщества.

Несмотря на обилие в Армении церквей, древних и новых, построенных в последние годы по инициативе и на деньги разбогатевших на родине и за рубежом соотечественников, а также множества религиозно-символических артефактов, открыто расположенных в пространстве городской среды и в сельской местности, мы ни разу не сталкивались с нарочитыми или демонстративными проявлениями набожности, религиозной нетерпимости, фанатизма или каких-либо форм религиозного фундаментализма. Вероятно, в силу определенной исторической традиции, особенностей армянского богослужения, внутренне присущим армянской религиозности чертам — демонстрация религиозности не является фактором, влияющим на изменение положения человека в его повседневном социальном окружении. Мы неоднократно наблюдали, что проявления религиозного чувства носят преимущественно закрытый, почти интимный характер, что подтверждалось нашими информантами в ходе бесед.

Особое значение опрошенные нами жители Армении придают тому факту, что Армения первой в мире приняла христианство в качестве государственной религии.6 По мнению некоторых исследователей, это историческое событие лежит в основе, так называемого, «пионерского комплекса» армян — их стремления всегда и во всем быть «первыми», которое стало частью армянской идентичности [Abramyan 2006:113, 131]. Армяне гордятся своей религией, в беседах непременно упоминают о том, что Армения – первая в мире христианская страна, а армянское христианство — самое древнее и «ближе всего к Христу»7 [ПМА, 2016].

Полевая работа в 2015-2016 гг. проходила в таких городах, как Ереван, Аштарак, Дилиджан, Эчмиадзин, Апаран, Чамбарак, Севан, а также в селах Чамбаракского и Апаранского районов. Значительная часть полевой работы в 2016 г. проходила в горных селах Арагацотнского марза, расположенных в предгорьях Цахкунятского хребта и в Апаранской котловине, в западной части Армении.8 Почти все жители села, с которыми нам довелось общаться, независимо от возраста и пола, характеризовали себя, как людей верующих. Они отмечали, что молятся, посещают церковь регулярно или время от времени, соблюдают церковные праздники. Часть информантов, назвавших себя верующими, отметила, что церковь посещают редко или не посещают совсем. В числе праздников упоминалась прежде всего Пасха – Затик, а также Амбарцум – Вознесение, которое отмечается на 40-й день после Пасхи. Также упоминались Рождество и Крещение, которые в Армении отмечаются в один день, праздники Сурб Саркис и Трндез, Вардавар и Сурб Хач. 9

Ответы сельчан на вопрос о том, насколько важна для них вера и религия, схожи с ответами на вопросы о роли семьи и родственных уз. Вера, по утверждениям информантов, такая же безусловная ценность, как семья и родственный долг.

«Без веры нет жизни» (информантка С., 88 лет).

«Верующий я, конечно. У нас неверующих нету! В нашем селе никаких других наций не было, все мы армяне и все верующие. Церковь в селе в советское время тоже служила. Во времена Сталина тоже не запрещали. Никто никогда никого за веру не арестовывал. И репрессий в селе не было никогда. Один человек из села в тюрьму только ходил. Но не за веру» (информант А., 97 лет).

«Конечно, я верю, а как же без этого!». (информант В., 55 лет).

«Мы  — армяне  — самые первые христиане. Наша вера древняя и сильная. Это вера наших предков героических» (информант К., 52 года).

«Я и религиозный человек и верующий. Меня церковь успокаивает, я там себя хорошо чувствую. Если хочется плакать, церковь самое лучшее место, где я могу успокоиться» (информантка М., 23 года).

«Верующий. Для меня самое главное то, что я два раза в аварию попадал и выжил. Как можно не верить? 150 метров на машине вниз летел, ничего не случилось. А в первый раз я за рулем был, одноклассник умер,а я живой остался. Полностью разбита машина была. В лесу. Просто верю, и все”(информант А., 56 лет) [ПМА 2016].

Среди верующих жителей села особую группу составляют молодые люди до 30 лет. Молодые люди – и парни, и девушки – довольно часто свободное время проводят в своеобразном религиозном паломничестве. Они посещают, как ближайшие к селу храмы и святые места, так и достаточно удаленные.

«Хотим поехать в Абовян посмотреть. Новую церковь там построили, очень красиво. Богатый человек построил, внутри все необычно и красиво сделал, нам там очень нравится» (информантка  А., 21 г.) [ПМА 2016].

Такое проведение досуга информантами расценивается как естественное и интересное. Действительно, мы зачастую наблюдали, что, выбор между “поехать в Ереван посмотреть праздник/феерверк” или “поехать посмотреть новую/древнюю/необычную церковь” – это для них выбор между равновесными вариантами, и не всегда выбор падает на праздник в Ереване. Причиной подобного поведения, по нашему мнению, является непритворная и глубокая религиозность некоторых молодых людей в селе, их искреннее желание посещать религиозные святыни.

«Понимаете, душевное это. Просто хочу поехать и все, не знаю почему» (информантка, 23 г.). “Это нужно мне, моей душе” (информант Х., 26 л.)[ПМА 2016].

Нерелигиозные армяне встречались нам в более старшей возрастной группе, от 55 лет и старше. Ими были, как правило, мужчины, получившие, очевидно, «атеистическую прививку» в советской школе. И, тем не менее, в беседах даже они признавали ценность и важность религии, в целом, но про себя говорили, что лично им религия “ничего не дает”, “кому важно, тот верит” и т.п. [ПМА 2016].

Верь, не верь – какая разница? Работать надо! Когда человек работает, занят, у него не остается времени на безобразия всякие, на мысли плохие... А то он верит, молится, а ничего не делает, не работает!.. А потом говорит: Бог мне не помог!» (информант А., 67 лет) [ПМА 2016].

Практически в каждом селе изучаемого региона есть церковь, которую обычно называют сурб. Мы заметили, что термином сурб – «святой», «священный» – в Армении могут обозначать различные культовые объекты и артефакты. Сурб – это, своего рода, «зонтичный» термин, обозначающий любой предмет или явление, которое армяне наделяют святостью. Это может быть и  церковь, и хачкар10, и любой природный или географический объект: гора, камень, дерево, родник,  а также, особо почитаемые камни  и, конечно же, книги.

В селе Лусагюх Апаранского района расположены две действующие церкви и развалины еще одной, которые, по нашим данным, также используются для совершения ряда культовых практик. Эти развалины церкви IV в. находятся на окраине села. От здания осталась лишь кладка арочного свода, фундамент и небольшая часть стены, к которой прибита табличка, сообщающая о том, что этот памятник архитектуры охраняется государством (Фото 1). 



фото 1.JPG

Фото 1: Руины церкви IV в., с. Лусагюх, Армения, 2015 г.



Вторая церковь, которую местные жители зовут вери ванк, или «верхний храм», называется Тух Манук, что в переводе с армянского буквально означает «смуглый малыш». Эта небольшая церковь VII в. расположена в труднодоступном месте — посреди склона над селом (Фото 2)11



фото 2.JPG

Фото 2: Церковь Тух Манук, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



Ей повезло больше, чем упомянутой выше: она была отремонтирована на деньги директора горнодобывающего предприятия, арендующего землю у села. Церковь Тух Манук открыта только в теплое время года. Жители Лусагюха и окрестных сел поднимаются в храм пешком по крутому склону, пожилых людей привозят на машинах по горному серпантину. В зимний период храм не посещается, поскольку существует реальная опасность столкнуться в горах с голодными волками [ПМА 2016]. Ежегодно на сороковой день после Пасхи празднуют День церкви Тух Манук. На этот праздник съезжаются жители Апарана и окрестных сел, проводится праздничное богослужение. Небольшое внутреннее пространство церкви не может вместить всех желающих, поэтому основная масса прихожан размещается во время службы снаружи. Вери Ванк пользуется у местных жителей безусловным уважением, им гордятся и почитают как святыню.

В селе бытует множество легенд, связанных с этими двумя церквями.

Вот, как, к примеру, звучит одна из них: “Один мужик, когда совсем было холодно, пошел, где церковь наверху, и там срубил себе дрова, на спину дрова повесил и пошел вниз. Когда пришел, не смог дрова скинуть: они прилипли к спине. Пришлось ему обратно на самый верх идти, и там дрова только смог снять с себя. Потому что это место святое и оттуда нельзя ничего забрать” (информантка С., 43 года) [ПМА 2016].

Название Тух Манук, по мнению арменоведов, указывает на тот факт, что на месте данной церкви и подобных ей, в дохристианские времена, скорее всего располагались языческие святилища.12Данный факт косвенно подтверждают и рассказы местных жителей. По их единодушному мнению, церковь  основана на месте древнего святилища, что придает ей, по мнению сельчан, дополнительную святость и ценность. Следует отметить, что в окрестностях сел существует целый ряд особо почитаемых мест – родников, камней, деревьев. К ним совершаются регулярные паломничества, за ними ухаживают, рядом с ними совершается матах.13

 “Это еще с тех повелось, в древних времен, когда еще не было в Армении церквей. Поэтому эти места более святые считаются, чем церковь14”. (информантка Н., около 50 лет) [ПМА 2016].

Круглый год открыта третья церковь, расположенная в самом центре села. Эта церковь XIII в. по форме напоминает базилику и построена, вероятно, в подражание знаменитой базилике Сурб Хач в г. Апаране.15 По нашим наблюдениям, жители села посещают церковь нечасто. Литургия обычно приурочена к какому-нибудь празднику. Во всех остальных случаях священника либо привозят в село специально, либо едут в церковь в город, обычно, в — ближайший.

Однако, не церкви в селах этого района Армении, как мы отметили в ходе экспедиции, являются центрами активной духовной жизни. Такими центрами являются сельские молельни, домашние святилища, которые жители также называют сурб.16 В селе Лусагюх официально зарегистрировано 873 чел, фактически проживает около 600 человек. В этом небольшом селе существует, как минимум пять молелен внутри села, и еще две в ближайших окрестностях. Молельни и святилища расположены, как правило, в хозяйственных помещениях, рядом с хлевом, но могут располагаться и в отдельной пристройке, и в жилом пространстве дома (Фото 3). 




фото 3.jpg

Фото 3: У входа в сельскую молельню, с. Лусагюх, Армения 2016 г.



Молельни-сурбы пользуются у местных жителей значительно большей популярностью, чем церкви. Их посещают регулярно и часто, минимум раз в неделю — в отличие от церквей, которые, по словам респондентов, посещают лишь по праздникам и особым поводам. Некоторые респонденты рассказывали, что ходят в молельни практически ежедневно.

Разницы никакой нет: идти сюда или в церковь. Это то же самое. Тут только не раздают хлеб, не проводят службу. Тут ты один, сам с Богом, вокруг нет никого, никто не мешает... Ты можешь прийти и сказать, что хочешь, что желаешь Богу. Я люблю ходить, мне так очень нравится.” (информантка А., 22 года) [ПМА 2016].

Открытие и посещение подобных молелен, домашних часовен, природных святилищ – наиболее распространенные формы вернакулярных христианских практик в Армении.17 Вернакулярная религиозность включает в себя восприятие армянского христианства как холистической системы, состоящей одновременно из религиозных, магических верований и практик, связанных с поклонением Богу Отцу, Иисусу Христу, Деве Марии, а также множеству общеармянских и узколокальных святых, природным объектам и предметам, наделяемым святостью. Подобные практики включают в себя обязательное паломничество и прикладывание к святыням, веру в магические и мистические откровения, приоритет личного мистического опыта, визионерство. Посещение и поклонение местным святыням, приравнивается к посещению церкви и, зачастую, заменяет его. Частота посещения святых мест зависит от особенностей местной традиции. Такой тип религиозности характерен для большинства сельского населения Армении, а также той части городского населения, которая в недавнем времени мигрировала в город из села, но продолжает сохранять тесные связи со своими сельскими сообществами [Antonyan 2011: 322].

У каждой молельни есть своего рода смотритель. Если сурб расположен на территории домохозяйства, то, таким смотрителем может являться член семьи владельца помещения, чаще всего это женщина средних лет. На ночь смотритель запирает сурб на ключ, на следующее утро открывает. Семья, которой этот сурб как бы принадлежит, таким образом, поддерживает в нем порядок и контролирует его посещаемость. Сурбы обустраивают и признаваемые местными жителями ритуальные специалисты и целители. Очень часто такие специалисты проводят обряды в недействующих церквях и часовнях. В селе Лусагюх, например, ритуалы проводятся на развалинах церкви на окраине села.

Оформление сурбов создается хозяевами помещения совместно с посетителями. Убранство схоже с убранством церквей, часто в молельнях присутствует и церковная утварь. На стенах, как правило, висят репродукции икон, платы, нарисованные на ткани или вырезанные из дерева изображения Христа и Девы Марии (Фото 4-5). 



фото 4.jpg

Фото 4: Интерьер молельни рядом с хлевом, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.




фото 5.JPG

Фото 5: Молельня во временно пустующем доме, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.




Такие изображения создаются вручную по особым поводам. Рисунки на ткани, платы с нашитыми крестами, вырезанные из дерева фигурки — это символ данного обета или ответный дар Богу за помощь в избавление от болезни или несчастья. Забрать «отдар» из молельни, в том числе и самому дарителю, по единодушному мнению информантов, совершенно невозможно. Потому, даже в заброшенных молельнях, подобные подношения остаются в неприкосновенности даже тогда, когда все остальное из помещения молельни уже вынесено ( Фото 6-8).



фото 6.jpg

Фото 6: Заброшенная молельня, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



фото 7.jpg

Фото 7: Обетный дар (карандашное изображение на ткани, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.




фото 8.jpg

Фото 8: Обетный дар (карандашное изображение на ткани), с. Лусагюх, Армения, 2016 г.




Важным поводом для создания святилища является наличие в семье, так называемого, тан сурба — особо почитаемой, переходящей из поколения в поколение семейной реликвии. В центральном помещении традиционного армянского дома, помимо главной святыни — домашнего очага — этнографы описывали “священный угол”, в котором бережно хранили семейные реликвии. Тан сурб в переводе означает “святой дома” [Marutyan 2001a]. “Святыми дома” могут быть предметы, вывезенные предками из Западной Армении, спасенные от погромов и уничтожения. Такими святынями могут быть книги, куски хачкаров, металлические кресты, а также любые предметы, символически обозначающие веру и почитаемые хозяевами как священные. В некоторых семьях до сих пор в качестве “святого дома” бережно хранится рукописная книга. Чаще всего, это одно из сочинений Григора Нарекаци, которое в просторечье зовется «Нарек».18

Каждая реликвия наделяется хозяевами особой силой, которая способна, как полагают, исцелять физическую и душевную боль, а также помогать членам семьи в трудную минуту. Люди верят, что святыни напутствуют и могут «давать советы», являясь членам семьи во сне, или же наказывать за неповиновение. Подобные реликвии зачастую становились широко известными, к ним устремлялись паломники со всей округи, ища помощи и покровительства. Даже сегодня владельцы достают их лишь в особых случаях, к примеру, когда тяжело болеет кто-либо из родственников, особенно ребенок. [Armenian 2001: 58].

В одном из сел нам показали несколько подобных святынь. В доме, находящемся на окраине села, в главной его комнате в специальной нише хранится тан сурб — рукописная книга, бережно обернутая в несколько специально сшитых и украшенных вышивкой конвертов из ткани. Книга, как того требует традиция, хранится в шкатулке, которая запирается на ключ, имеющий форму креста. Ниша располагается в стене, рядом с нишей —  особо оформленный “красный угол” (Фото 9). 



фото 9.jpg

Фото 9: Ниша в комнате, где хранится тан сурб, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



Хранительницей книги в этой семье является пожилая незамужняя женщина по имени Султан. Лишь она наделена правом прикасаться к книге, открывать и листать ее. Остальные члены семьи с большим почтением прикладываются к книге, осенив себя предварительно крестным знамением. Книге обязательно приносится жертва в виде зажженной свечи или денежной купюры, которую кладут между страниц. Вместе с книгой в отдельных конвертах хранятся несколько камешков, которые, по словам Султан, также обладают целебной силой. Как именно пользовались книгой и камешками предки, какой совершался обряд, хозяевам неизвестно. Султан достает книгу и “просто молится” [ПМА 2016].

По наблюдениям этнографов, еще во второй половине XIX века широко практиковался обряд «исцеления книгой», который мог проводиться сельским священником. Священник и исцеляемый становились на ковер, который считался священным пространством. В одной руке священник держал книгу, в другой крест-ключ и, зачитывая отрывки из книги, прикладывал крест к губам исцеляемого. Книга и крест использовались как оружие в борьбе с демонами [Armenian 2001: 93]. Официальная церковь в разные периоды пыталась ослабить влияние подобных верований, отобрать семейные реликвии, в особенности, рукописные книги. Однако подобные попытки, как правило, срывались местными жителями, поскольку хозяева и односельчане верили, что утрата святыни принесет несчастье не только ее владельцам и их близким, но и всей общине в целом. [Petrosyan 2001: 64].

Тан сурбы не всегда спрятаны от посторонних. Хозяева зачастую обустраивают общедоступную молельню, где реликвия и хранится. В одной из таких молелен нам довелось увидеть еще один вид почитаемых предметов — рукописный свиток-талисман. В Армении традиционно сильна вера в особую силу слова. Записанное слово издревле наделялось магической силой. В средние века сложилось убеждение, что событие случится, если оно будет записано. Это привело к появлению и широкому распространению в XV-XIX вв. особого типа амулетов, которые назывались «hmayil», что буквально означает талисман.19 Как правило, талисман представляет собой свиток из бумаги или пергамента длиной от двух до тридцати метров и шириной от четырех до двадцати см.

Первые упоминания о талисманах находят еще в судебниках VI-VII вв. Вера в магическую силу талисманов каралась наряду со лжесвидетельством и ложной клятвой. В судебниках находят указания о запрете иметь при себе «письменный» талисман, а при неповиновении наказывать за такой проступок отлучением от церкви [Одабашян 1976: 109]. Функционально «письменные» талисманы ничем не отличались от оберегов. Считалось и продолжает считаться, что «письменные» талисманы, как и предметные обереги, охраняют от злых сил, дарят удачу и счастье. «Письменные» талисманы – это еще и особый литературный жанр.20 Содержание текстов — это различные колдовские, заговорные молитвы, выдержки из апокрифической литературы, священных книг, житий святых и пророков, христианской канонической поэзии и произведений фольклора.

«Письменные» талисманы изготавливались для определенного лица, имя которого упоминалось в тексте, нередко переходили из рук в руки, из поколения в поколение, и становились тан сурбом определенной семьи. В них делали приписки, добавляя имя нового владельца всюду, где по ходу текста это было нужно. [Там же: 111]. Заговоры в талисманах часто писались в специальных кругах, квадратах, треугольниках, строчками сверху вниз, слева направо, вдоль и поперек, со стремлением создать путаницу, так как существовало убеждение, что это затруднит «ослабевание» заговора и придаст ему бóльшую силу. Талисманы украшались миниатюрами религиозного и бытового содержания: изображениями святых, божеств, духов и связанных с ними обрядов и представлений. Весьма распространено, к примеру, изображение Святого Георгия. Обилие различных магических и символических знаков объясняется, вероятно, тем, что они призваны были придавать талисманам необычный и таинственный вид и тем усиливать веру в их магическое воздействие. Значение колдовских знаков иногда поддается расшифровке с помощью сопутствующего текста, но зачастую исходное значение знаков было непонятно уже переписчикам. Встречаются знаки, аналоги которым находят в наскальных изображениях бронзового века, а также — в средневековых палеографических символах [Там же, 112]. Язык текста талисманов представляет собой нечто среднее между грабаром (древнеармянским языком) и ашхарабаром (современным литературным языком).

Показанные нам спасенные из огня остатки такого «письменного» талисмана содержат и геометрические знаки, и магические формулы, и изображения святых заступников21 (Фото 10-12). 



фото 10.jpg

Фото 10: Останки книги-талисмана, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



фото 11.jpg

Фото 11: Останки книги-талисмана, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



фото 12.jpg

Фото 12: Останки книги-талисмана, с. Лусагюх, Армения, 2016 г.



Хозяева относятся к нему как к христианской святыне, почитают его наряду с Евангелием, которое хранится рядом, и так же, как и хозяева тан сурба, о котором шла речь выше, не могут прочесть записей в талисмане и не знают, как использовали его предки.

Помимо Армянской Апостольской Церкви в Армении существуют и другие христианские конфессии. Чаще всего встречается такая статистика конфессионального состава населения: прихожане ААЦ – 92,6 %, прочие христиане – 1%, иные конфессии – 2,4 %, неверующие - 1,1% и 2,9 % не указавших религиозную принадлежность [CIA WF, Armenia].22 В селах Апаранского района, к примеру, активно действует община пятидесятников23. Отношение к другим конфессиям у жителей села настороженное, зачастую негативное, несмотря даже на тот факт, что среди прихожан иных конфессий могут быть их ближайшие родственники, хорошо знакомые им люди.

«В Армении два сорта верующих людей: вот, например, мы – верующие, а есть христиане, но другого вида. Они в церковь не ходят, свечки не зажигают, у них матаха нету. Это пятидесятники. Они просто в доме собираются. У них «брат» - самый главный. Наша соседка верит в это. Я это не одобряю. Зачем это? У нас своя вера, древняя, настоящая» (информантка А., 22 года).

 «Не хорошо это, неправильно. У нас, у армян, своя вера есть, ее и надо держаться» (информантка А., 36 лет).

«Говорят, что они: и мужчины, и женщины – в одной комнате вместе молятся, а потом, кто кого поймает, тот с тем и ночует прямо в этой комнате... Может, и шутка, а, может, нет, кто знает?» (информант А., 56 лет).  [ПМА 2016].


Заключение

Сопоставляя данные, полученные в ходе полевых исследований в нескольких областях Армении с результатами социологического проекта «Изучение ценностей мира», охватившего в 2011 г. всю территорию страны, можно сделать вывод о том, что ни длительный период советской антирелигиозной пропаганды и борьбы с церковными институтами, ни природные и антропогенные катастрофы, обрушившиеся на Армению в конце XX - начале XXI вв., не только не обесценили роль религии в жизни армянского общества, но в какой-то степени, вероятно, способствовали тому, что религия и вера стали одним из основных ценностных и смыслообразующих компонентов повседневной жизни армянина, и современной армянской культуры, в целом.

В последние годы в армянском общественном дискурсе прослеживается тема противопоставления «правильного» и «неправильного» христианства. Возникновение и активное развитие данной темы в средствах массовой информации ряд исследователей связывают с «возрождением» и укреплением политического и экономического положения Армянской Апостольской Церкви, с ее стремлением закрепить за собой статус единственного оплота истинного армянского апостольского христианства. В этом дискурсе «правильное», «чистое» христианство противопоставляется вернакулярным христианским практикам — равно как и любым религиозным течениям в целом. ААЦ болезненно реагирует на случаи миссионерства и прозелитизма в отношении армян со стороны любых конфессий и считает своей паствой всех этнических армян, в том числе и традиционную армяно-католическую общину [Микаэлян 2014: 238]. Стремление Армянской Апостольской Церкви создать модель «правильного» «идеального» верующего-прихожанина — унифицировать, стандартизировать религиозность — связано, по мнению ряда исследователей, с общим политическим процессом конструирования армянской национальной идентичности на базе единой национальной религии, призванной объединить и скрепить общество в государстве, находящемся в условиях изоляции и хронического вооруженного конфликта.24

Знаменитая «армянская религиозность», являющаяся не только частью индивидуальной идентичности, но важной составляющей коллективной идентичности армян, сохраняется и воспроизводится как благодаря деятельности ААЦ, так и благодаря активной жизни таких «низовых» неофициальных институтов, как сельские молельни, домашние святилища и другие формы вернакулярного христианства, а также — благодаря сохранению и преемственности целого ряда «народных» христианских практик, связанных с почитанием природных и рукотворных сурбов, среди которых особое место занимают практики почитания семейных святынь или тан сурбов. Можно также предположить, что именно «низовые» практики сыграли ключевую роль в поддержании высокого уровня религиозности среди армян и сохранении религиозных традиций в годы атеистического воспитания и антицерковных гонений, в условиях, когда официальные церковные институты почти не действовали, и преемственность ААЦ была полностью разрушена. Данное предположение требует проверки на основе исторических источников и дальнейшего изучения подобных практик в различных регионах Армении.



Примечания

1World Values Survey (2010-2014) – Armenia 2011. Далее в тексте WVS.

2«Very important” и “rather important” [WVS: V9].

3“Not at all important” [WVS: V9].

4 Для сравнения: Испания 32%, Словения 32,9%. Все данные приведены по WVS Wave 6, которое проводилось в различных странах мира в  2011-2014. Подробнее см. [WVS WV6//http://www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV6.jsp].

5 Об особенностях армянской религиозной идентичности и некоторых моделях армянской религиозности см.[ Antonyan 2011].

6 Подобное отношение к своей религии среди армян мы встречали практические повсеместно как в Армении и за ее пределами.

7 Имеется в виду хронологически.

8 О некоторых результатах полевой работы 2015 г. см. [Кабицкий, Крюкова 2015; Крюкова 2016].

9 Сурб Саркис или день Святого Саркиса празднуется в конце января или начале февраля; Трдндез празднуется 14 февраля, приурочен ко дню Сретенья Господня. Вардавар отмечается в середине июля, связан с именем языческого бога воды Варда, христианской церковью приурочен к празднику Преображения. Сурб Хач или день Святого Креста празднуется в середине октября, в этот день принято поминать усопших. О традиционных празднествах, об их истоках и современном бытовании см. [Тер-Саркисянц 1998; Шагоян 1999; Шагоян 2012].

10 Хачкар, дословно «камень-крест» ( от арм. «khach» – крест, «kar» - камень) – особый вид армянского религиозного памятника, представляющий каменную стеллу или плиту с вырезанным крестом. Широко распространены также деревянные резные хачкары.

11 Эта церковь также является памятником ранней архитектуры Армении и числится в списке памятников энциклопедии Хайазг, см.  [http://ru.hayazg.info/Церковь_Тух_Манук_(Лусагюх,_Армения)].

12 О святилищах и церквях Тух Манук см. [Оганнисян http://armeniatourismmagazine.ru/sights/230-narodnye-svyatilishcha-tukh-manuk].

13 Матах – древний языческий обряд жертвоприношения, часть повседневной культовой практики в современной Армении.

14 Имеется в виду действующая церковь в центре села.

15 Церковь Сурб Хач, или Церковь Святого Креста в Апаране – это действующая раннехристианская базилика IV в., отреставрированная в 1877 г. Является памятником архитектуры.

16 Также для обозначения священного пространства или предмета, святыни используют термин matuur, или матур, который фактически эквивалентен в данном контексте термину сурб.

17 Вернакулярный или vernacular – термин, применяемый в текстах по антропологии религиозности, предложенный Примиано для обозначения его концепции «частной [vernacular] религии». Согласно его дефиниции, частная религии представляет собой религию такой, «как она существует в жизни, как человеческие существа сталкиваются с ней, как понимают ее и интерпретируют, как практикуют ее»

[ Панченко 1998: 7]. Этот термин можно перевести также как «простонародный», «местный». О применении и трактовках данного термина см. [Primiano 1995; Панченко 1998].

18 Святой Григор Нарекаци (ок. 951 – 1003) – армянский поэт, философ, богослов, представитель раннеармянского Возрождения. Католической церковью почитается как один из 36 Учителей Церкви. Наиболее известное произведение, принадлежащее перу Григора Нарекаци – «Книга скорбных песнопений» — создано им незадолго до смерти, в 1002 г. Существует поверье, что «Книга скорбных песнопений» обладает чудесной силой. Чтение книги являлось распространенной целительской практикой.

19 Нmayil  (в переводе с армянского букв. «талисман») — это общее название средневековых магических книг-оберегов.

20 Значительное собрание талисманов хранится в Научно-исследовательском институте древних рукописей им. Маштоца (Матенадаране).

21 В молельне случился пожар, огонь вспыхнул от упавшей рядом с книгами жертвенной свечи [ПМА 2016]

22 Данные по CIA World Factbook, Аrmenia, Religions [https://www.cia.gov/library/publications/resources/the-world-factbook/geos/am.html].

23 Армянская Апостольская Церковь стоит, безусловно, на первом месте по числу прихожан среди других христианских конфессий. В Армении зарегистрировано 66 религиозных организаций и десять из них  — это организации религиозного течения "Пятидесятники". Самыми активными среди них являются "Христиане веры Евангельской" и "Свидетели Иеговы".

24 См. интересные исследования по теме ре-конструирования и укрепления позиций Армянской Апостольской Церкви [Antonyan 2011; Микаэлян 2014].



Литература и источники

Abramyan 2006  — Аbramyan L. Armenian Identity in a Changing World. Mazda Press. CA.

Antonyan 2011 – Antonyan Y. Religiosity And Religious Identity In Armenia: Some Current Models And Developments//Acta Ethnographica Hungarica, 56 (2): 315–332.

Armenian 2001 — Armenian Folk Arts, Culture and Identity / Ed. By L. Abrahamian and N. Sweezy. Bloomington and Indianоpolis.

Marutyan 2001a – Marutyan H. “’The Saint of the Home’: the problem of Sources and Present-day Functioning.” In Hayots srbere ev srbavayrere [Armenian's Saints and Sacred Places], edited by Sargis Harutyunyan and Aram Kalantaryan. Hayastan Press. Yerevan: 337-346.

Petrosyan  2001 — Petrosyan H. Writing And The Book // Armenian Folk Arts, Culture and Identity/ Ed. By L. Abrahamian and N. Sweezy. Bloomington and Indianоpolis: 52-69.

Primiano 1995 – Primiano L.N. Vernacular Religion and the Search for Method in Religious Folklore/ Western Folklore, Vol.54: 37-56.

Абрамян 2014 - Абрамян Л.А. Танец вокруг горы: тоталитаристский праздник национальной идентичности в постсоветской Армении // Большой Кавказ двадцать лет спустя. Ресурсы и стратегии политики идентичности. M: 263-294.

Крюкова 2015  — Крюкова Н.В. Некоторые аспекты конструирования смысла жизни и жизненных ценностей в актуальном армянском дискурсе. Первичный анализ материалов двух полевых экспедиций в Армению 2015-2016 гг// Полевые исследования студентов РГГУ. Этнология. Фольклористика. Лингвистика, Х. М: 53-67.

Манукян 2006 – Манукян С. Возникновение националистического дискурса и подпольного движения в Армении в начале 1960-х годов. Южный Кавказ: территория, история, люди. Тбилиси: Фонд Генриха Бейля: 81-92.

Марутян 1989 — Марутян А.Т. Интерьер армянского народного жилища (вторая половина XIX – начало ХХ вв) // Материалы к «Кавказскому историко-этнографическому атласу». Ереван: 65-137.

Микаэлян 2014 – Микаэлян Г. Армянская апостольская церковь и общество в современной Армении // Школа актуальных гуманитарных ислледований. Новое литературное обозрение. М: 216-262.

Одабашян 1976 — Одабашян А.А. Народные верования армян (по материалам рукописных талисманов XV-XIX вв. // Кавказский этнографический сборник,VI : 107-130.

ПМА 2015, ПМА 2016 — Полевые материалы автора, собранные в гг. Ереване, Дилиджане, Эчмиадзине, Апаране, Аштараке, Чамбараке, Севане, селах Апаранского района (Арагацотнский марз) и селах Чамбаракского района (Гегаркуникский марз) в 2015 – 2016 гг.

Панченко 1998 — Панченко А.А. Религиозные практики и антропология религиозности /Антропология религиозности// Канун. Спб: 5-13.

Тер-Саркисянц  1998 - Тер-Саркисянц А.Е. Армяне. История и этнокультурные традиции. М. 397 c.

Шагоян 2012  — Шагоян Г. Время играть свадьбу: мифологическая и экономическая обусловленнось армянского свадебного //Армянский гуманитарный вестник, 4. Ереван: 140-152.

Шагоян 1999 - Шагоян Г. Праздничный контекст свадебных обрядов: традиционное “забивание вола” и современное разрезание торта //Армянская народная культура, Х. Тезисы докладов, Ереван.



Электронные ресурсы и публикации

CIA WF  — CIA World Factbook: Religions //http://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/fields/2100.html#am.

WVS  – World Values Survey Wave 6 (2010-1014). Data&Documentation. Armenia 2011// http://www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV6.jsp

Авакян 1999 – Авакян Г. Армянская Апостольская Церковь, ее место в современном армянском обществе// http://www.ca-c.org/journal/cac-03-1999/st_21_avakyan.shtml

Hovhannisyan 2014  — Hovhannisyan K. On Several Holy Places Tukh Manuk In Gegharkunik Region. 2014 // http://publications.ysu.am/wp-content/uploads/2015/07/011-KAREN-HOVHANNISYAN.pdf.

Кабицкий, Крюкова 2015  — Кабицкий М.Е., Крюкова Н.В. О чем говорят в Армении: краткий экскурс в народный дискурс //Новые Российские Гуманитарные исследования, 10. Электрон. журн.// http://www.nrgumis.ru/articles/1970



Наталья Владиславовна Крюкова, аспирантка Института этнологии и антропологии РАН, Москва, Россия, nkryu@mail.ru

 

(Голосов: 6, Рейтинг: 3.7)
Версия для печати

Возврат к списку