Д. А. Долгих,
М. А. Сергеев

 

«Новые крестьяне» Смоленской и Липецкой областей:
попытка сравнительного анализа

 

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 18-09-00774 «Новые крестьяне России: социоантропологическое и этнокультурное исследование жизненных стратегий современных фермеров», руководитель д.и.н., проф. О.Ю. Артемова

 

Аннотация: В предлагаемой статье предпринята попытка сравнить положение малых сельхозпроизводителей в разных регионах Центральной России. Полевые исследования, проведенные в Смоленской и Липецкой областях, показали как общие тенденции, характерные для сельской местности в целом, так и региональные особенности. С особым вниманием авторы отнеслись к проблемам фермерских и подсобных хозяйств.

 

Abstract: This article contains an attempt to compare the condition of small agricultural producers in different regions of Central Russia. Field studies conducted in the Smolensk and Lipetsk regions showed both general trends of the rural area as whole and regional features. The authors paid special attention to the problems of farms and subsidiary farms.

 

Ключевые слова: «новые крестьяне России», фермеры, Смоленская область, Липецкая область, сельское хозяйство, сельские территории, государственная поддержка

 

Key words: “new Russian peasants”, farmers, Smolenskaya oblast’, Lipetskaya oblast’, agriculture, rural areas, governmental support

 

 

 

Вводные замечания

Целенаправленное изучение культурных аспектов жизни современных крестьян и фермеров — это сравнительно новое направление в социальной антропологии. Ранее этим категориям населения преимущественно уделяли внимание социологи, экономисты и историки. Даже с зарождением в XIX веке этнографии как особой науки и последующего формального и уже устаревшего разделения на Volkskunde и Völkerkunde (исследовании европейских «цивилизованных» обществ и бесписьменных групп, соответственно), ученые занимались, главным образом, изучением отдельных элементов «старинной», или традиционной народной культуры сельских жителей так называемых цивилизованных стран Cтарого Света. Деревня издавна предоставляла социальным антропологам (этнографам) огромное количество материала в различных сферах. Изучение традиционного жилища и костюма, форм социальной организации, ремесел и духовной культуры жителей Европы проводилось именно в деревне. Однако коллекции предметов крестьянского хозяйства и сборники фольклорных текстов не позволяют составить представление о динамике социальной жизни и культуры людей, населяющих сельскую местность. Поэтому вполне закономерно, что в Европе и в США в 1960-1970-х годах именно среди социальных антропологов возникает большой интерес к современной им сельской жизни и современным крестьянам.

Примечательно, что в России такого рода исследования появились намного раньше, в самом начале XX века. Формирование «крестьяноведения» как отдельного направления в науке тесно связанно с именами именно российских и советских ученых, незаслуженно забытых на родине. Изучение села развилось из обращения университетских интеллектуалов к вопросам образования, здравоохранения и экономики в преимущественно аграрной России. Сельское духовенство, учителя, врачи и даже некоторые образованные дворяне внесли неоценимый вклад в развитие этих исследований. После Гражданской войны изучение деревни получило новый импульс, что привело к появлению ряда важнейших работ о жизни деревни, и о том, как её улучшить. Именно труды таких ученых, как Н.П. Макаров, А.Н. Челинцев и А.В. Чаянов, представителей «организационно-производственного направления», выступавших за органичное и комплексное развитие как крупного, так и мелкого крестьянского и фермерского хозяйства, являются ключевыми в этой области. В 1930-м году все трое названных ученых были арестованы по сфабрикованному делу «Трудовой крестьянской армии», что оборвало их научную деятельность.

Интерес европейских ученых к деревне во второй половине прошлого столетия был во многом подстегнут растущим разрывом между «первым» и «третьим миром», процессом деколонизации и другими факторами. И тогда именно неоцененные и даже просто забытые на родине изыскания и методологические достижения советских ученых 1920-х гг. оказались теоретической базой для зарубежных ученых названного направления. А наши отечественные исследователи только с началом Перестройки (в 1980-х годах) получили возможность изучать, использовать, переиздавать труды выдающихся наших крестьяноведов начала советской эпохи. Но прежде, вот ведь парадокс, они познакомились с их идеями, читая публикации западных коллег!

Попытки точного определения содержания термина «крестьянство», размышления о том, кого включать и кого не включать в эту категорию, предпринимались многими исследователями. Так, можно обратиться к работе виднейшего специалиста в интересующей нас области исследований — Теодора Шанина — «Великий Незнакомец» (1992a: 8-20). В главе «Понятие крестьянства» он называет четыре основных критерия причисления к этой категории: ведение семейного хозяйства, хозяйствование на земле, деревенская культура и низший статус в системах социальных иерархий. Казалось бы, здесь четко проведены границы между крестьянами и фермерами, однако все не так просто. Как отмечает Шанин, существует большое количество маргинальных групп, которые отвечают не всем этим критериям, однако в виду того, что очень часто проживают в очевидной близости к «настоящим» крестьянам, постоянно контактируют с ними и играют важную роль в формировании деревенской среды. Они как бы находятся между крестьянством и фермерством, будучи все же ближе к первому.

Шанин считает «фермеризацию» одним из ключевых преобразований, происходящих с крестьянством в наше время. Переход от крестьянского хозяйства к фермерскому сопряжен с изменением методов ведения хозяйства, с использованием современных техники и технологий, требующих крупных капиталовложений.

Существуют и иные подходы к определению крестьянства и фермерства. Например, американский антрополог Роберт Редфилд задолго до Шанина (в 1950-ые) так разграничивал крестьян и фермеров: для первых сельское хозяйство – это способ жизнеобеспечения, для вторых – бизнес, в котором «земля представляет собой и капитал, и товар» (1992: 70-71). Хотя такое определение четче, чем шанинское, разграничивает эти два явления, существование особого юридического статуса «крестьянско-фермерского хозяйства» ставит под сомнение его полезность в условиях нашей страны. Ведь всем участникам проекта, в рамках которого подготовлена настоящая статья, необходимо было в своей полевой работе и при аналитической обработке ее результатов иметь некое пусть и «рабочее», но все же понимание того, кто же такие «новые русские крестьяне»? Как нам провести черту между крестьянами и фермерами? Стоит ли вообще это делать? Куда отнести владельцев и сотрудников крупных агрохолдингов и мощных аграрных комплексов, которые уже не назовешь фермами? Юридические нюансы не помогают ответить на данные вопросы, хотя в России и существуют официально зарегистрированные крестьянско-фермерские хозяйства, полевые исследования показали, что и некоторые владельцы личных подсобных хозяйств, и «агрофирм» по своей сути могут быть отнесены к категории «новых крестьян».

Небольшой экскурс в историю

Для того, чтобы понять, что собой представляет российская деревня и какую роль в ней играют крестьяне «старые» и «новые», можно обратиться к другой работе Шанина (1992b: 420-428), в которой он описывает историю советских колхозов с помощью четырех экономических моделей сельского хозяйства, влияние которых и формирует нынешнее состояние этого сектора.

Основную идею первой модели можно изложить так: чем больше хозяйство и чем более оно технологично, а соответственно независимо от капризов природы, тем успешнее оно будет. Она всячески внедрялось в советскую деревню. Однако еще при жизни Сталина эта модель показала свою несостоятельность, существует много причин, почему так получилось, одной из которых было её несовпадение с традиционными формами ведения сельского хозяйства русскими крестьянами.

Вторая модель все еще фокусировалась на больших хозяйствах, однако определялась максимальным увеличением капиталовложений. Во времена правления Хрущева и Брежнева многократно увеличилось производство сельскохозяйственной техники, а также выросло количество обученных специалистов-аграриев. Крестьяне получили паспорта, пенсии и дотации. Эта политика хоть и привела к кратковременному росту производства, но, в конце концов, оказалось, что привлечение огромного количества денег и иных ресурсов не гарантировала постоянного роста темпов производства.

Третью модель можно условно назвать «западной». Хотя сохраняются и преимущества крупных хозяйств, и необходимость крупных капиталовложений, основным же двигателем развития должна быть личная заинтересованность производителя в рациональном и эффективном хозяйстве, а рождается эта заинтересованность из стремления получить прибыль, постоянной угрозы от конкуренции и боязни банкротства. Однако эта модель начала давать сбои уже в 1980-х годах в США: обнищание малых ферм, несмотря на помощь и местного, и федерального правительств приняло угрожающий характер, позиции крупных агрокомпаний наоборот улучшились. В России она даже и не воплощалась в сколько-нибудь значительных объемах.

Четвертая модель является самой интересной для социального антрополога, вся её суть заключается в том, что сами люди, живущие в деревне, при поддержке властей строят свою жизнь так, чтобы экономический успех был обусловлен высоким культурным уровнем и демократическими принципами их взаимодействия. По такой модели будущее остается за самоуправляемыми деревенскими общинами с минимальной бюрократией и максимальной заинтересованностью её членов в развитии своей земли, это также должно усиливать ответственность сельского хозяйства за экологическое состояние осваиваемых территорий.

Этот сценарий пока тоже не реализовался в нашей стране. В подавляющем большинстве сельских районов качество жизни не отвечает даже самым невзыскательным требованиям населения, поэтому люди неуклонно покидают деревни, что приводит к их «вымиранию». Об опасности такого сценария Шанин писал еще в 1987 году (1992b: 420-428), именно это мы и видим сейчас.

География и климат

В последние годы российское правительство проявляет определенную заботу о фермерских хозяйствах, появилось большое количество государственных программ и грантов, направленных на их развитие. И можно сказать, что они действительно работают, количество фермерских товаров в крупных сетевых магазинах, как и специализированных фермерских лавах и рынках увеличилось в разы. Но это не ликвидировало множества проблем, с отдельными из них нам пришлось познакомиться «из первых рук» при полевой работе в Смоленской и Липецкой областях. Проблем эти как происходят вследствие сохранения «пережитков» старых систем управления, так и порождаются новыми явлениями капиталистической системы «свободного» рынка. Трудности, которые испытывают занятые в сельском хозяйстве люди весьма схожи в обоих названных регионах, хотя в каждом из них имеются и свои особенности. Они связаны, в частности, с климатическими явлениями.

Рассмотрим характерные черты географии и климата Смоленской и Липецкой областей и их влияние на общее состояние сельского хозяйства в этих регионах. Оба региона находятся в зоне умеренно-континентального климата, однако расположенная южнее Липецкая область, отличается от Смоленской более высокими среднегодовыми температурами — в среднем на 1-2 градуса. Важную роль в сельском хозяйстве играют параметры среднегодовых осадков и длительности вегетативного периода. Смоленская область относится к регионам избыточного увлажнения, в год выпадает примерно 630-730 мм осадков, что на 150-200 мм больше чем в Липецкой области. Казалось бы, большое количество осадков должно способствовать развитию сельского хозяйства, однако их избыточность не только доставляет немало неприятностей аграрным хозяйством (скажем, в виде порчи заготовленных кормов для скота), но и негативно сказывается на качестве почв области. Вегетативный период (приемлемый для роста и развития растений отрезок года) составляет 180 и 129-143 дня для Липецкой и Смоленской областей соответственно.

Смоленская область также проигрывает по составу почв, 78% из них являются дерново-подзолистыми, они отличаются низким содержанием гумуса и повышенной кислотностью, что вкупе с избыточным увлажнением сильно снижает их сельскохозяйственную ценность (См.: Сельское хозяйство Смоленской области). Липецкие же почвы состоят на 95% из различных черноземов. В некоторых районах солонцовые и болотистые почвы не хороши для сельского хозяйства (См.: Сельское хозяйство Липецкой области). Значительные площади вдоль рек Воронеж и Дон покрыты легкими почвами и песками, на которых вести сельское хозяйство также не слишком удобно.

Из сказанного можно заключить, что выращивание зерновых культур успешно в Липецкой области и затруднено в Смоленской. Основную роль в сельском хозяйстве последней играют овощеводство, выращивание льна и молочно-мясное скотоводство. В структуре липецкого сельского хозяйства доминирует растениеводство, а именно выращивание зерновых и технических культур. В целом эти тенденции совпадают с общей характеристикой экономических районов РФ, куда они входят, Центрального и Центрально- черноземного соответственно.

Согласно Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года, из общей площади сельскохозяйственных угодий фактически использовалось: в Смоленской области – 56,5% – самый низкий показатель в Центральном федеральном округе (ЦФО); в Липецкой области – 94,3% – больше этого только в Белгородской и Воронежской областях (ВСХП-2016).

О гораздо большей сельскохозяйственной направленности Липецкой области также свидетельствуют данные производства продукции в фактических ценах: так в 2015 году было произведено продуктов сельского хозяйства на 99 миллиардов рублей (См.: Экономика сельского хозяйства Липецкой области), а в Смоленской области лишь на 23,4 миллиарда рублей (См.: Экономика сельского хозяйства Смоленской области).

Интересно, что оба этих региона подчиняются общероссийской тенденции многократного численного превосходства личных подсобных хозяйств (ЛПХ) над крестьянско-фермерскими хозяйствами (КФХ). Так в 2017 году в Смоленской области существовало 128 тысяч ЛПХ и всего лишь 200 КФХ (См.: Инвестиционный портал Смоленской области), в Липецкой области в 2016 году эти цифры составили 195 тысяч и 1300 соответственно (Тимофеева, 2017).

 

Нехватка земли

Однако, несмотря на такие серьезные различия в исходных условиях, ряд проблем, с которыми сталкиваются люди, занимающиеся сельским хозяйством — как переезжающие из больших городов, так и местные, — не являются специфичными для каждого региона, а совпадают во многих аспектах.

Когда мы говорим о крестьянском малоземелье, мы обычно обращаемся к истории нашей страны XIX-XX веков, часто эта проблема представляется как одна из причин ужасающей бедности русского крестьянства и экономической отсталости державы. Не стоит забывать, что причиной малоземелья были не только рост крестьянского населения, но и конфликт между бывшими крепостными и помещиками, удерживавшими крупные площади пригодной для пашни земли вплоть до революции 1917 г.

Удивительно, но и во втором десятилетии XXI в. жалобы на нехватку земли под пастбища, сенокосы и посевы оказались в числе самых распространенных — как в Смоленской, так и в Липецкой областях. Конечно, одной из причин являются природные факторы. Как уже было сказано выше, ряд территорий не подходит для ведения какого-либо сельского хозяйства, особенно это относится к Смоленской области.

В Угранском районе мы познакомились с фермером, выигравшим государственный грант и сумевшем успешно его реализовать. Этот человек, прожив долгое время в Москве и получив красный диплом столичного вуза, неожиданно ощутил тягу к земле и крестьянской жизни, вернулся на Малую родину и начал активную фермерскую деятельность. Сейчас в его хозяйстве, специализирующемся на производстве льна, 1000 гектаров земли, и еще 1000 гектаров взято в аренду у местного муниципалитета. Но и фермер с таким огромным «наделом» испытывает недостаток земли. Специфика современной экономической системы и обязанности, возложенные на него государственным грантом, вынуждают его постоянно увеличивать производство и расширять площадь обрабатываемых земель. Однако трудность заключается в том, что более 50% территории Угранского района покрыты лесами, а стоимость расчистки леса настолько высока, что прежде она окупится, проходит много времени.

Другой фермер из Смоленской области описал еще одну проблему, связанную с потребностью в расширении осваиваемой территории. Проблема эта любопытным образом перекликается с извечным крестьянским малоземельем, которое пронизывало российскую историю. Землю трудно было купить. Это трудно и теперь. Покупка земли требует объявления конкурса, цена на землю при этом искусственно завышается. Сплошь и рядом землю покупают те, кто ее не собирается обрабатывать. А реально собирающемуся хозяйствовать на земле человеку она оказывается не по карману.

Но мы встречали и положительные примеры, когда земля была приобретена, скажем, семейной парой из Москвы, обладающей крупными денежными средствами и способной вести хозяйство с использованием современных технологий и даже импортировать скот.

В Липецкой же области иная ситуация. Молодые фермеры, пытающиеся начать крупное хозяйство и нуждающиеся в земле, сталкиваются с тем что большая часть земельных фондов либо уже принадлежит крупным агрохолдингам, либо взята ими же в аренду у местных жителей. А те, в свою очередь, стали собственниками земли как работники колхозов, получив так называемые паи. Владельцы сельхозпредприятий заключают с ними коллективный договор об аренде. За использование земли после сбора урожая «пайщики» получают плату натуральным продуктом — зерном и соломой, реже деньгами. Многие из бывших колхозников недовольны ни объёмом, ни качеством получаемой продукции. Они-то и выражают желание сдавать свои участки молодым фермерам, с которыми они зачастую знакомы лично, но местные власти, пользуясь общей пассивностью населения и его повальной юридической безграмотностью, всячески этому препятствуют. Интересно, что главным аргументом становится то, что, если все будут заключать договора индивидуально, с кем хотят, «никакого колхоза вообще не будет». А что же это за село такое — без своего колхоза?

Складывается интересная ситуация. Проблемы, связанные с нехваткой земли в Смоленской области, можно хоть как-то связать с природными факторами. В Липецкой же области основной причиной являются корпоративные интересы власти и крупного бизнеса, монополизирующих тем или иным образом земли, в которых остро нуждаются простые сельские жители и некрупные фермеры.

Проблемы сбыта продукции

Второй большой проблемой, как для фермеров-предпринимателей, так и для личных подсобных хозяйств, является сбыт продукции. На востоке Смоленской области более крупные хозяйства продают продукцию перерабатывающим предприятиям, в основном молокозаводам и скотобойням. Для мелкого частника, владеющего парой десятков голов, такие способы нерентабельны из-за стоимости транспортировки. Они торгуют на рынках в городах или развозят товар по домам постоянных клиентов. Несмотря на близость к Москве, объемы торговли небольшие.

Частники-животноводы Липецкой области сталкиваются с похожими проблемами. Так, Хлевенский и Тербунский районы находятся между двух крупных городов – Липецком и Воронежем. Везти товары на рынок в город дорого, но там количество имеется много покупателей. В некоторых поселениях процветает придорожная торговля, например, в селе Елецкая Лозовка, расположенном на автодороге Липецк-Хлевное, а также в селе Конь-Колодезь на трассе Хлевное-Воронеж. Люди используют импровизированные прилавки, на которых выставляют свою продукцию прямо у калиток или у ворот своих дворов: картофель, фрукты и ягоды, соленые овощи и грибы, молочные продукты. Однако пару лет назад у села Елецкая Лозовка вдоль трассы поставили ограждение, а торговлю запретили. Правда, под давлением местных жителей вблизи к селу у транспортной развязки соорудили небольшое здание, где разместили рынок. Он расположен рядом с недавно построенным супермаркетом и автозаправкой. За место на рынке платить не нужно. По словам местных продавцов, все продают свою собственную продукцию, выращенную в садах и огородах или собранную в окрестных лесах, на лугах. Раньше придорожная торговля была удобна тем, кто живет вблизи от дороги и неудобна тем, кто живет вдали от нее. А постройка рынка уровняла всех, всем стало неудобно. Если раньше живущие у дороги могли торговать без отрыва от домашних дел, выходить к прилавку по сигналу автомобиля, то теперь надо идти на рынок и отрываться от огорода или дома надолго. В селе Конь-Колодезь торговля и сегодня ведется на обочине. Другие села района находятся в менее выгодном положении, так как дорог с высоким трафиком около них нет.

До недавнего времени (еще лет 10-15 назад) часто приезжали скупщики и покупали у населения картофель и подсолнечник. Молоко частные лица могли сдать в колхоз. Люди привыкли к такой удобной модели и сетуют на ее исчезновение. Сейчас многим проще вообще перестать хозяйствовать. Огороды обрабатывают небольшие, «только для себя». Получаемые за паи зерно и солома раньше шли на корм скоту, сегодня их продают, а на вырученные деньги покупают мясо и молоко. Ситуация сложилась противоречивая. С одной стороны люди сетуют: «раньше было лучше» и «почему государство не смогло поддерживать такую систему?» или «почему импортный картофель предпочтительнее, дешевле для сетевых супермаркетов»? По словам многих из них, при централизованном сбыте продукции хозяйственная активность вернется в села очень быстро. С другой же стороны, люди сами не проявляют нужной активности, как бы привыкли, что за них все делает государство, и оказались неспособными скооперироваться, договориться, организовать нужную схему своими усилиями

Чтобы закрыть тему сбыта, скажем еще про забой скота. В Смоленской области многие жаловались на новые правила, согласно которым нельзя забивать скот самостоятельно, а нужно везти его на бойню. Во-первых, это дорого, во-вторых, по словам Владимира из д. Быково, частник дома делает это аккуратнее, чище. Другой фермер, Вячеслав из д. Хмелиты, продолжает забивать скот дома и продает соседям и знакомым по предварительной договоренности — в нарушение закона. В Липецкой области точно так же поступают со свиньями, а на забой крупно рогато скота соответствующие организации выезжают сами, снимая с крестьян транспортные расходы.

Рост популярности экологически чистых фермерских продуктов в крупных городах, в первую очередь, в Москве, наводит на мысль о новых возможностях для производителей сельскохозяйственной продукции, особенно для самых малых форм, таких как семейные фермы и личные подсобные хозяйства. Однако на сегодняшний день говорить о заметном влиянии на положение вещей даже в близкой к Москве Смоленской области данной экономической тенденции не приходится, что уж говорить о более отдаленных регионах. Порой сельских жителей, не знающих, что делать с излишками продукции, и горожан, не имеющих возможности купить натуральные продукты по доступным ценам, отделяет друг от друга всего 100-200 км, но и столь незначительное расстояние оказывается непреодолимым. Остается только мечтать о том, как было бы все хорошо для здоровья и для благосостояния людей и в городах, и в сельской местности, если бы экономические связи между городом и селом были бы налажены подобающим образом.

Новые крестьяне, государственная поддержка и систем кредитования

Важной темой при изучении жизни и деятельности «новых русских крестьян» является государственная поддержка. За последние несколько лет резко вырос интерес государства к сельскому хозяйству, в новостях на федеральных каналах все чаще появляются сюжеты о фермерах, создающих продукцию высокого качества. Они, очевидно, призваны пропагандировать и фермерский образ жизни и фермерскую продукцию. Хотя внимание правительства и общественности к фермерским хозяйствам возросло в 2014 году после запрета на ввоз определенных продуктов из США и ЕС, программы поддержки начинающих фермеров материальными грантами начали действовать еще в 2012 году. И в Смоленской, и в Липецкой областях осуществляются эти программы, однако объемы помощи различаются. На Смоленщину выделяется всего один-два гранта в год, тогда как за последние несколько лет в Липецкой области поддержку получили 32 человека, в среднем четыре-шесть грантов в год. Да и размер гранта в Черноземье значительно больше. Это легко объясняется очевидной сельскохозяйственной направленностью Липецкой области как черноземного региона, хотя последние несколько лет и в Смоленске сельское хозяйство является востребованным сектором экономики.

Сами фермеры смотрят на практику выделения грантов крайне неоднозначно. Чтобы подать заявку на грант, требуется быть зарегистрированным в качестве индивидуального предпринимателя не менее года, иметь высшее образование, опыт работы в сельском хозяйстве (не менее 10 лет) и др. Сбор документов оборачивается долгим процессом, да и недешевым Составить бизнес-план, необходимый для заявки на грант, тоже задача непростая. Все это ограничивает число желающих участвовать в конкурсах. Мы встречали как фермеров, решивших не подавать никаких заявок, чтобы не тратить времени, так и людей, подававших заявки, но не получивших грантов. Одним из них оказался русский мужчина, который приехал в Смоленскую область из Узбекистана. Он объяснил нам, что помимо возможности подать заявку на грант, статус крестьянско-фермерского хозяйства не дает никаких преимуществ перед статусом личного подсобного хозяйства, поэтому он планировал закрыть свое КФХ. Низкий уровень юридической и экономической грамотности очень сильно уменьшает эффективность таких программ. Однако порой фермеры сами пытаются облегчить задачу своим товарищам. Так, образованная женщина-москвичка, которая вместе с мужем организовала большую, современную ферму (о ней упоминалось выше) рассказала нам, что помогала нескольким местным «крестьянам» собирать документы и составлять бизнес-планы для заявок на гранты.

Однако и с получением гранта проблемы фермера не заканчиваются. Уже упомянутый выше успешный фермер из Угранского района, рассказал нам о некоторых трудностях с его реализацией. Во-первых, сами условия гранта обязывают брать кредиты, и из-за юридических особенностей КФХ, личная собственность фермера идет в залог кредита. Соответственно, если грантодержателю не удается получить прибыль и оплатить кредит, его хозяйству грозит катастрофа. Еще одна беда состоит в том, что взносы по кредиту нужно проводить ежемесячно, а фермер, специализирующейся на зерноводстве или льноводстве, получает доход один раз за сезон, после уборки урожая.

Одним из способов избежать опасностей и подводных камней, имеющихся в современной системе кредитования, которая не щадит мелкие хозяйства, оказывается её полное игнорирование. Так поступает один из опрошенных нами фермеров Гагаринского района Смоленской области, выходец из Азербайджана. Он занимается сельским хозяйством, и считает себя единственным настоящим фермером в округе, потому что ни разу не обращался ни к банкам, ни к государству за помощью.

Что же получается? Система, созданная государством для улучшения положения фермеров и для привлечения новых людей в сельское хозяйство, оказывается малопонятной и малодоступной для большей части людей, пытающихся заниматься сельским хозяйством. А в тех случаях, когда человек все же стремится этой системой воспользоваться, он сталкивается с условиями столь неблагоприятными, что порой жалеет о своем в ней участии. Другие же, глядя на него, предпочитают воздерживаться от такого сотрудничества с государством. Возможно, это одно из проявлений той «пропасти», которая разделяет центральную власть, областные администрации и реалии на местах. Некоторые сотрудники администраций тех районов, где мы побывали, открыто говорили о том, что губернатора области не интересует действительное положение дел в районе, он лишь хочет получать положительную статистику и его вполне устраивает не настоящая деятельность районных властей, а ее имитация. Неслучайно, самый успешный из опрошенных нами фермеров, признался, что тесные контакты с местной администрацией помогают ему в его бизнесе. Это не мешает ему, однако, на деле играть весьма благотворную роль в своем районе, создавая рабочие места для молодежи.

 

Заключение

Осмелимся предположить, что добиться положительной динамики на селе будет очень сложно исключительно экономическими методами, необходимы комплексные меры во многих сферах — повышение информированности и правовой грамотности населения, развитие предпринимательства, использование новейших средств коммуникации и т.д. Но самое главное, возвращаясь к четвертой экономической модели фермерского хозяйства по Шанину, развитие социальных институтов, культурной сферы и инфраструктуры. В этой статье мы не писали о том, как обстоят дела со здравоохранением, образованием и культурой в тех районах, которые мы посетили. На первый, поверхностный, взгляд ситуация весьма удручающая. Когда речь заходила о кадрах, отъезде самой активной и талантливой молодежи в города, люди часто сетовали на закрытие школ, недостаточную оснащенность поликлиник и больниц, но эта тема весьма обширна и требует более тщательного изучения. На наш взгляд, при дальнейших исследованиях необходимо пристальное внимание не только непосредственно к хозяйственной стороне жизни крестьян, но и их к образовательным и досуговым возможностям, а также к степени доступности и качеству медицинских услуг и другим подобным вопросам.

Вторым перспективным направлением для дальнейших исследований мы считаем изучение сельской местности на предмет тех возможностей, которые в ней имеются для организации туристического и спортивного бизнеса: агро- и экотуризма, охоты и рыбалки, конных прогулок, всевозможных питомников и экзотических ферм (например, страусиные фермы, помимо производства основной продукции — мяса и яиц, являются еще и местными достопримечательностями), краеведческих музеев и фестивалей. Список это можно еще продолжить. В условиях тяжелейшей конкуренции с агрохолдингами подобный вектор развития может быть очень перспективным. В ходе экспедиции доводилось сталкиваться с понятием «бренд территории», за которым стоит группа людей, объединившихся для развития местности, повышения ее привлекательности для потребителей произведенных здесь товаров, туристов, инвесторов. В более широком смысле можно говорить о «продаже природного и культурно-исторического ландшафта» или «продаже образа жизни», но подобные явления, пожалуй, пока не представляют собой тренд, лишь отдельные случаи.

Несмотря на многочисленные трудности, в современной российской деревне содержится огромный потенциал, не только экономический, но и демографический, и рекреационный. К сожалению, для его реализации государству еще предстоит отыскать нужные рычаги воздействия и точки их приложения. Сейчас же социальная инфраструктура в сельской местности деградирует с каждым днем, и в такой ситуации появление «новых крестьян» и удивляет, и воодушевляет одновременно. Число людей, возвращающихся или переезжающих «на землю» для занятий сельским хозяйством не скоро уравновесит противоположный поток, но виденные нами во время экспедиции примеры показывают, что порой достаточно и одного человека — молодого, активного, с предпринимательской жилкой — чтобы заметно оживить кажущуюся безысходность.

Стоит также отметить, с какой теплотой, а порой и горечью многие местные жители, особенно из старшего поколения, говорят о своей деревне, о родном селе. Очень часто современность сравнивают с исторической реальностью 1970-1980-х гг., всегда в пользу последней. Но речь идет не о личных благах, а о поселении в целом — размере школьных классов, поголовье скота, возможности прямого взаимодействия с местной властью и т.п. Оценки весьма субъективные, но переживание за судьбу малой родины неподдельно.

 

Источники

·                   ПМА 2018а – Полевые материалы авторов: Сергеев М.А., Долгих Д.А., Уварова Т.Б. (собраны в экспедиции в Смоленскую область в июле 2018 года).

·                   ПМА 2018b – Полевые материалы автора: Долгих Д.А. (собраны в экспедиции в Липецкую область в августе 2018).

·                   Инвестиционный портал Смоленской области [Электронный ресурс] https://smolinvest.com/region/otrasli/agriculture/

·                   Итоги ВСХП 2016. Том 3. Земельные ресурсы и их использование [Электронный ресурс] http://www.vshp2016.ru/upload/medialibrary/9a3/VSXP_2016-_T_3_WEB.pdf

·                   Сельское хозяйство Смоленской области [Электронный ресурс] http://www.agrien.ru/reg/смоленская.html

·                   Сельское хозяйство Липецкой области [Электронный ресурс] http://www.agrien.ru/reg/липецкая.html

·                   Экономика сельского хозяйства Липецкой области [Электронный ресурс] http://ab-centre.ru/page/selskoe-hozyaystvo-lipeckoy-oblasti

·                   Экономика сельского хозяйства Смоленской области [Электронный ресурс] http://ab-centre.ru/page/selskoe-hozyaystvo-smolenskoy-oblasti

 

Литература

 

Редфилд 1992 – Редфилд Р. Крестьянство как социальный тип//Великий незнакомец Крестьяне и фермеры в современном мире. Москва: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия», 1992.

Тимофеева, 2017 – Тимофеева Н. Ю. Состояние и прогноз развития КФХ и ЛПХ Липецкой области с использованием полиноминальных кривых и множественной регрессии [Электронный ресурс] URL://http://apej.ru/article/03-11-17

Шанин 1992a – Шанин Т. Понятие крестьянства//Великий незнакомец Крестьяне и фермеры в современном мире. Москва: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия», 1992.

Шанин 1992b – Шанин Т. Четыре модели развития советского сельского хозяйства//Великий незнакомец Крестьяне и фермеры в современном мире. Москва: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия», 1992.

 

Сведения об авторах:

Долгих Дмитрий Александрович, студент 2 курса магистратуры Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета. dolgikh-dmit@yandex.ru

Сергеев Максим Алексеевич, студент 4 курса бакалавриата Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета. segeew.maxym@yandex.ru