29-03-2024
[ архив новостей ]

На фронтире культур (В Республике Северная Осетия – Алания)

  • Автор : О.Ю. Артемова, О.М. Аничкова, Ю.А. Артемова, М.И. Драмбян
  • Количество просмотров : 1570

 

О.Ю. Артемова,
О.М. Аничкова,
Ю.А. Артемова,
М.И. Драмбян

        

На фронтире культур
(В Республике Северная Осетия – Алания)

                                                                                                                   

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект 18-09-00774 «Новые крестьяне России: социоантропологическое и этнокультурное исследование жизненных стратегий современных фермеров», руководитель д.и.н., проф. О.Ю. Артемова.

 

Аннотация. Статья отражает материалы полевой работы, проводившейся авторами в сентябре-октябре 2020 года на Северном Кавказе, в республике Северная Осетия – Алания. В центре интересов экспедиционной группы были традиционные стратегии землепользования трех издавна проживающих в Северной Осетии этнических групп — ингушей, осетин и казаков — и их адаптация к современным социально-экономическим условиям жизни в регионе и действующему земельному законодательству. Осмыслить актуальную ситуацию едва ли возможно, не обратившись к истории этого полиэтничного региона, поэтому статья содержит также и историческую информацию. Проанализировав полевые данные и ряд источников, авторы попытались выявить ключевые проблемы сельского населения региона и наметить возможные пути их разрешения.

 

Ключевые слова: собственность на землю, казачество, земельное законодательство, аренда земли, рискованное земледелие, истощение почвы, фермерство, скотоводство, сокращение пастбищных земель, отток населения, осетино-ингушский конфликт.

 

Abstract: The present article was written on field data obtained by the authors during fieldwork held in North Ossetia – Alania republic in autumn 2020. The members of the expedition were focused on traditional land-processing strategies of three groups traditionally dwelling in North Ossetia – Cossacks, Ingush and Ossetin — and their adjustment to current socio-economic conditions and to actual land legislation. One could hardly conceive present situation in North Ossetia without reference to the history of this multiethnic region, hence the article contains a historical part as well. Having analyzed their field data and a number of historical and jural documents the authors tried to highlight most crucial problems and outline possible ways of solving them.

Keywords: land property, the Cossacks, land legislation, land renting, wildcat agriculture, soil exhaustion, farming, herding, reduction of pasture areas, outflow of population, Ossetin-Ingush conflict.

                                                                                                                    Не может земля быть предметом собственности, не может   она быть предметом купли и продажи, как вода, как воздух,                                как лучи солнца. Все имеют одинаковое право на землю и на все                                                                                                                     преимущества, которые она дает людям.

                                                                                                                                                Лев Толстой. Воскресение

 

 

ВСТУПЛЕНИЕ

            Мы выбрали для нашей статьи такое заглавие — «На фронтире культур» — ввиду многонационального состава населения Республики Северная Осетия — Алания в целом и ее сельского населения — в частности. Осетины являются самой крупной этнической общностью в республике. По данным переписи, в 2010 г. их численность была 459688 человек и составляла приблизительно 64,5 % от численности населения в целом. Русские насчитывали 147090 человек (≈20,6 %), ингуши — 28336 человек (≈4 %), армяне — 16235 человек (≈2,3 %), кумыки — 16092 человека (≈2,3 %), грузины- 9095 человек (≈1,3 %), турки — 3383 человек (≈0,5 %, в переписи, при опросах просто турками, называют себя турки-месхетинцы), украинцы — 3252 человека (≈0,5 %, азербайджанцы —2857 человек (≈0,4 %), кабардинцы — 2802 человека (≈0,4 %), чеченцы — 2802 человека (≈0,3 %), греки — 1880 человек (≈0,3 %), цыгане —1684 человека (≈0,2 %), корейцы — 1458 человек (≈0,2 %), татары 1411 человек (≈0,2 %) (Перепись населения РФ 2010 г).

            Лезгины, лакцы, аварцы, узбеки, белорусы, немцы, таджики и представители целого ряда других этнических общностей относительно  немногочисленны (не более 1000 человек от каждой из названных общностей — менее 0,1 % в населении республики), однако все они, наряду с более многочисленными этническими группами, вносят свою лепту в сложную мозаику межкультурного взаимодействия жителей Северной Осетии. Отчетливо осознаваемые, имплицитно фиксируемые людьми при повседневном общении и эксплицитно декларируемые в публичном дискурсе (в частности — в СМИ) различия в исторических судьбах, конфессиях, этнических, в особенности бытовых, традициях служат незримыми, хоть и легко проницаемыми, границами между представителями разных этнокультурных общностей, в том числе и тогда, когда они расселены не компактно, а дисперсно (в одних и тех же городах, поселках, станицах) и находятся — преимущественно так оно и есть в Северной Осетии — в дружественном, обоюдно выгодном и взаимно обогащающем сотрудничестве. Культурная сложность и культурное многообразие населения республики существенным образом сказываются на ее социально-экономической и политической жизни, и это нам довелось воочию наблюдать, несмотря на относительную краткосрочность нашей экспедиции.

            В предлагаемой статье нам бы хотелось отразить и проанализировать все материалы, собранные в Северной Осетии, однако формальные ограничения в объеме журнальной публикации побуждают нас сосредоточиться лишь на проблемах, которые показались наиболее острыми и требующими первостепенного внимания этнологов, политиков, экономистов и юристов.

 

         ГОСТЕПРИИМСТВО СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ

            За время нашей не слишком продолжительной, но насыщенной поездки по республике (в октябре 2020 г.) нам удалось посетить разнообразные — и по природно-климатическим, и по хозяйственно-культурным параметрам — районы Осетии. От «хлебной житницы» — равнинного Моздокского района — до Фиагдона, где находится Аланский успенский мужской монастырь (с. Хидикус, Фиагдонского сельского поселения), Даргавса, с его неповторимым «городом мертвых», а также в прошлом курортного Кармадона (в настоящее время некогда прекрасный санаторий разрушен, но отнюдь не горной стихией), расположенных в горах. Довелось понаблюдать и за жизнью людей в поселке Гизель, к которому приближается растущий Владикавказ, а также в поселении Тарское, находящемся в Пригородном районе республики.

В период разгуливающей по стране коронавирусной инфекции и разного рода ограничений любые социальные исследования, предполагающие интервью, встречи с людьми, представляют немалую сложность. Без помощи коллег, административных работников и рядовых граждан республики, которые, несмотря на непростые обстоятельства, связанные с «ковидом», доказали, что традиционному «кавказскому гостеприимству» не страшен коронавирус, не смогла бы быть осуществлена, даже в малой толике, проделанная нами работа.

С первых часов пребывания в республике «шефство» над нами взяли сотрудники Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева во главе с директором Залиной Владимировной Кануковой и ее заместителем Альбиной Владимировной Хубуловой. Кроме помощи в решении бытовых, технических вопросов, к слову сказать, весьма существенной (нашей группе была предоставлена машина для поездки из Владикавказа в Моздок и обратно), сотрудники института помогли  нам в поисках информантов и полезных для нас публикаций, в разработке маршрутов наших перемещений по республике и др.

Не будет преувеличением сказать, что на протяжении всего периода пребывания в Северной Осетии настоящим «добрым гением», главным «опекуном» и главным информантом был для нас Сослан Германович Козырев, профессор, заслуженный деятель науки РСО — Алания, заведующий кафедрой нормальной и патологической анатомии и физиологии животных Горского государственного аграрного университета.

Неоценимую помощь оказал нам глава администрации местного самоуправления Моздокского района Олег Дмитриевич Яровой, который безотлагательно принял нас по прибытии в Моздок и дал нам множество ценных советов и сведений.

Во время поездок по Моздокскому району мы неоднократно пользовались поддержкой и руководителей местных администраций, и представителей казачества. Очень помог нам Николай Николаевич Коломыц, атаман Казачьего общества станицы Архонская, благодаря которому началось и состоялось наше знакомство с терскими казаками Осетии.

Без содействия, как и организационного, так и интеллектуального, а также радушного гостеприимства Магомеда Абдулвагаповича Мейриева и Марины Станиславовны Гадзиевой невозможно было бы собрать полевой материал в селениях Тарское и Кармадон Пригородного района.

Весьма ценную информацию получили мы от Владимира Петровича Писаренко, Председателя Северо-Осетинской региональной общественной организации «Русское национально-культурное общество «Русь», Советника Главы республики Северная Осетия — Алания.

Мы очень благодарны за содержательные беседы главе администрации станицы Луковская Светлане Николаевне Минашкиной и главе администрации станицы Павлодольская Андрею Юрьевичу Прокопенко; представителям казачьих обществ станицы Луковская и станицы Терская — Александру Ивановичу Бормотову, Юрию Николавеичу Семенову и Сергею Петровичу Демину; генеральному директору Национального музея Республики Северная Осетия — Алания — Батразу Таймуразовичу Цогоеву, который организовал для нас великолепную  экскурсию по обширной экспозиции музея во вновь реставрированном его здании в самом центре Владикавказа; главному редактору газеты «Моздокский вестник» — Сергею Владимировичу Телевному, который поделился с нами обширной информацией, и директору Моздокского Дома дружбы — Павлу Михайловичу Михайлянцу, который организовал встречу нашей рабочей группы с представителями местных землячеств. 

Не менее благодарны мы и множеству других наших собеседников, которые не пожалели для нас столь драгоценного для всех сегодня времени, а также теплой симпатии и знаний.

Наконец, мы весьма признательны нашим московским коллегам — Борису Андреевичу Синанову, Валерию Александровичу Тишкову и Танзиле Саварбековне Чабиевой, которые помогли нам установить ключевые контакты в Северной Осетии.

 

О САМОМ ГЛАВНОМ

                Общая площадь Северной Осетии — около 800 000 га, из них немногим более половины приходится на низменности и равнины, земли же сельскохозяйственного назначения исчисляются 297,5 тыс. га, из них пахотные угодья — 183,7 тыс. га. Только 66,2% почвенного покрова пахотных земель составляют черноземы (Республика Северная Осетия 2017)[1]. Численность постоянного населения республики — по данным Росстата на начало 2020 г. — 696 837 человек. Сельского населения — 248 536 человек (Оценка 2020). Получается, что на душу сельского населения приходится в среднем примерно 1,1. га земли в целом, пахотной земли — около 0,7 га, а плодородной пахотной — приблизительно 0,4 га.

            Чтобы представить, до какой степени это было бы мало, даже если бы земля была более или менее равномерно распределена между сельскими жителями республики, укажем, что перед Октябрьской революцией нормой для казачьих станиц Моздокского уезда было 4,2 десятины (т. е. почти 8 га) на душу (на едока), а советские власти, стремясь к тому, что им представлялось справедливым, в 1919-1921 гг. ставили целью перераспределение сельско-хозяйственных угодий в Терской области из расчета 2,5 десятин (4,75 га) на душу. И этот расчет имел в своей основе большую предварительную исследовательскую работу профессионалов своего дела, исходивших из реального объема пригодного для хозяйствования земельного фонда и потребностей сельских жителей (Григорьев, Сорокин, 2019)[2]. Разумеется, численность их в те времена была значительно меньшей, а административное деление территорий во многом иным, люди же, жившие в сельских поселениях, тогда почти все обеспечивали себя сельским хозяйством, в настоящее же время множество из них живут в основном за счет заработков, которые дает наемный труд, не связанный с производством сельско-хозяйственной продукции[3] — преимущественно в соседствующих городах (или же маятниковая трудовая миграция в пределах широких географических ареалов).

            В ограниченной по объему статье невозможно даже самым беглым образом отразить все те драматические и неисчислимые перипетии, которые претерпели сельскохозяйственное землепользование и зависящие от него люди на территории современной Северной Осетии со времени окончания Гражданской войны 1918-1921 гг. и до начала формирования земельного законодательства Северной Осетии в 1990-е гг., не говоря уж о тех бурных коллизиях, которые сопутствовали «земельному вопросу» на Северном Кавказе, входившем в царскую Россию (см. например: Маркедонов С.М. 2008; Матвеев 2008; Алисултанов 2011; Мисетов 2012;. Соколов, Магомедов, Силаев 2013; Варшавер, Казенин 2014; Приходько 2014; Гриценко 2017 и др.).

            В начале 1990-х гг. — ввиду острого малоземелья — правительство Республики Северная Осетия – Алания приняло решение не выделять земельные паи членам ликвидированных колхозов и совхозов, как это было сделано во многих других субъектах РФ. Все пригодные для сельскохозяйственного использования земли были объявлены собственностью государства и поступили в распоряжение республиканской и муниципальных властей. Размеры угодий, которые гражданам разрешалось оформлять в частную собственность, подлежали строгим ограничениям, предусмотренные законодательством процедуры такого оформления были обставлены множеством юридических сложностей. Подавляющая часть пахотных и пастбищных земель могла использоваться только на условиях арендования непосредственно у государственных структур сроком от 3 до 49 лет. В результате, в весьма краткий отрезок времени эта подавляющая часть земель, пригородных для ведения сельского хозяйства, оказалась арендованной сроком на 49 лет — огромными наделами — и сосредоточилась в руках сравнительно небольшого числа крупных предпринимателей, которые либо организовывали ее обработку сами, либо сдавали в субаренду предпринимателям менее крупным, часть из которых, в свою очередь, сдавала землю в субсубаренду еще менее крупным предпринимателям. Все это делалось на условиях особенно невыгодных для тех, кто хотел вести небольшое крестьянское фермерское хозяйство, малое кооперативное или индивидуальное сельско-хозяйственное предприятие. Кроме того, сроки субаренды или субсубаренды, как правило, ограничивались 11 месяцами, и арендодатель вправе был не продлить их, что удерживало субарендаторов от вложения материальных средств и труда в удобрение почв, рациональное и щадящее их использование, совершенствование семенного фонда, прогрессивные системы орошения, технологичное сельхозоборудование и т.п.

            Все перечисленное, а также многие негативные следствия установившейся в Северной Осетии с 1990-х годов системы землепользования, привели к тому, что даже Председатель Правительства Республики Северная Осетия – Алания, Т.Р. Тускаев, вынужден был признать на одном из представительных форумов, а именно — на заседании Совета Федерации, посвященном Дням Республики Северная Осетия – Алания (28 июня 2017 г.): «В агропромышленном комплексе республики утрата былых мощностей колхозов и совхозов, системы потребкооперации, высоких темпов развития пищевой промышленности, включающей производство алкогольной продукции, привела к снижению объемов производства продукции сельского хозяйства, а также обострила социальные проблемы в сельской местности» (Тускаев 2017:22).

            Попутно отметим выразительную черту отчетных, аналитических и статистических документов, отражающих современное развитие республики и публикуемых различными государственными структурами: сведения о сельском хозяйстве, вкупе со сведениями о рыболовстве и лесном хозяйстве, содержатся ближе к концу таких публикаций, после сведений о развитии туризма, спорта, культурно-просветительной сферы и многого другого[4]. Можно подумать, что информация о сельском хозяйстве как бы стыдливо прячется за презентацией более выигрышных аспектов социально-экономической жизни республики (см. напр. Томаев 2017: 29-30; Республика Северная Осетия – Алания в цифрах, 2019: 107-118). В приведенном в последней ссылке статистическом сборнике из 217 страниц текста сельскому хозяйству посвящено 10,5. А ведь больше трети населения республики живет в сельской местности, не говоря уж о том, что питаться нужно всем.

            Как свидетельствуют статистические данные этого сборника, как утверждали все без исключения наши респонденты и как сами мы могли отчасти убедиться во время многокилометровых поездок по разным районам республики, огромные массивы посевных площадей, арендуемых крупными предпринимателями, используются под выращивание низко сортовых пшеницы и кукурузы. Особенно вспоминается грандиозное нескончаемое поле кукурузы в районе Беслана, которое можно было видеть из окна поезда на протяжении более чем 15 минут. Урожаи продаются за пределы республики и годятся только на переработку в этанол. Это весьма выгодно арендаторам, которые получают огромные прибыли, а также выгодно государству, которое собирает солидные налоги с этих прибылей. Правда, в высказываниях членов республиканского правительства можно встретить сожаления о том, что биоэтанол не производится в самой Осетии, что сулило бы еще большие выгоды государству. Так, Т.Р. Тускаев говорил на упомянутом выше совещании в 2017 г.: «На сегодняшний день в республике простаивает девять предприятий по производству этилового спирта, оснащенных высокотехнологичным оборудованием мощностью 35,2 млн. дал спирта в год, которые при относительно небольших затратах (порядка 120 — 300 млн. рублей) могли бы быть перепрофилированы на производство топливного биоэтанола. Указанная мера могла бы обеспечить ежегодно до 1,5 млрд. рублей дополнительных поступлений в бюджеты Российской Федерации и Республики Северная Осетия – Алания. Учитывая, что алкогольпроизводящие предприятия находятся преимущественно в сельской местности республики, их перепрофилирование и возрождение позволит также создать более 7500 рабочих мест с учетом развития смежных отраслей (производство кормов для животноводства, выращивание зерновых, производство стеклотары, гофркартона и др.). Основным фактором, сдерживающим инвестиции в российское производство топливного биоэтанола, остается действующее законодательство, определяющее его как подакцизный товар, что делает его производство нерентабельным» (Тускаев 2017: 22-23).

            Но иначе думают те, кто заинтересованы в производстве пищевой продукции в местах своего постоянного проживания, кто хочет работать на земле и обеспечивать себя земледельческим трудом, кто разбирается в агротехнике и озабочен сохранностью почвенных ресурсов страны и ее экологии в целом. В частности, они утверждают: массовое производство сырья для биоэтанола — с интенсивным использованием минеральных удобрений и гербицидов, с прекращением оросительной практики советского и досоветского времени, с отсутствием правильного севооборота и другими негативными факторами — ведет к катастрофическим последствиям. Не лучше обстоит дело в тех районах, где на огромных площадях, с подобными же нарушениями агротехнической безопасности, точно так же преимущественно на экспорт за пределы республики выращиваются картофель или плодово-ягодные культуры. Не меньшую проблему представляет и все усиливающаяся тенденция распахивания земель, которые исконно использовались под пастбища.

            Все вышеперечисленное, а также многое другое, чего нельзя перечислить в ограниченной по объему статье, создает не только социальную, но и межэтническую напряженность в многонациональной республике. Так, русские и ингуши считают себя обездоленными по сравнению с осетинами, хотя множеству осетин сложившееся положение нравится ничуть не больше, чем всем представителям «нетитульных» наций, а представители «коренных» или «местных» народов сильно недовольны «вновь понаехавшими», «варварски эксплуатирующими не дорогую им, «чужую», землю» — скажем, турками-месхетинцами.

            В декабре 2011 г. в Общественной палате РФ прошли общественные слушания на тему «Земельный вопрос на Кавказе: от разрешения конфликтов к их предупреждению». Их участники сделали особый упор на том, что проблемы земель перерастают в политические конфликты, а многие конфликтные вопросы в земельной сфере порождаются несовершенством федерального и местного законодательства. По словам выступавшего на этом мероприятии А.Я. Ярлыкапова, одного из ведущих этнологов, изучающих этнические процессы на Северном Кавказе, «все усугубляется еще и тем, что люди видят нежелание чиновников эти проблемы решать» (Алисултанов 2011).

            Нельзя сказать, чтобы это было абсолютно справедливо, по крайней мере высокопоставленные чиновники Северной Осетии стремятся убедить общественность в ином. Так, под давлением объективных социально-экономических вызовов в агропромышленном комплексе, а также — многочисленных проявлений недовольства среди населения — власти Северной Осетии неоднократно пересматривали и изменяли отдельные положения земельного законодательства. В 2004 г. был принят новый, действующий по сию пору закон «Об особенностях регулирования земельных отношений в Республике Северная Осетия – Алания», в который потом неоднократно вносились дополнительные изменения — в 2005, 2006, 2009, 2010, 2013, 2015, 2016, 2018 и 2019 гг. (см. последнюю редакцию от 02.12.2019 — Закон Республики Северная Осетия – Алания, 2004). Изучив вносившиеся изменения и попытавшись понять их значение, можно заключить, что некоторые из них облегчают условия оформления небольших участков земли (от 500 кв. м. до 1200 кв. м.), находящейся в республиканской или муниципальной собственности, в собственность частную (под жилищное строительство или приусадебное хозяйство) — вплоть до безвозмездной сделки для отдельных льготных категорий граждан; некоторые — вводят льготные условия (без проведения торгов) для предоставления в аренду (под сельскохозяйственную деятельность) земельных участков, находящихся в государственной собственности, отдельным религиозным организациям и казачьим обществам, внесенным в государственный реестр казачьих обществ РФ. Возможно, социально-ориентированную меру (направленную на разукрупнение уделов, арендуемых у государства на длительные сроки) можно видеть в том, что «минимальный размер земельных участков, формируемых из земель сельскохозяйственного назначения, необходимый для осуществления эффективного и высокотехнологического сельскохозяйственного производства» был снижен с 50 до 25 гектаров. Однако эти и подобные меры не устранили главных положений действующего законодательства, делающих его чрезвычайно непопулярным у значительной части населения — об аренде крупных площадей сельско-хозяйственного назначения на срок до 49 лет через проведение торгов, в которых на практике успех возможен лишь для весьма состоятельных людей. Подчеркнем также, что действующее законодательство предусматривает приватизацию арендованной земли по истечении 49 лет. Так что по существу можно считать тех, кто заключил с государством договоры об аренде на 49 лет, или их наследников, уже состоявшимися крупными землевладельцами.

                        В публикации от 13.05.2020 на портале «15 регион», озаглавленной «Земельный вопрос: мифы и реальность», приводятся разъяснения министра государственного имущества и земельных отношений Северной Осетии Р. Тедеева по поводу жалоб людей на несправедливую систему землепользования в республике. Отметив, что на «сходах граждан часто звучит требование: «Заберите земли у крупных арендаторов и отдайте их нам!», министр весьма жестко констатировал, что неоднократные расследования правоохранительными органами обстоятельств распределения земельных участков в 1990-е годы нарушений не выявили, и сейчас нет никаких правовых оснований у действующего арендатора, который платит аренду, пополняя бюджет республики, забирать землю» (Земельный вопрос: мифы и реальность, 2020). Он, однако, подчеркнул, что в республике ведется большая работа по изучению земельного фонда и мониторингу реальной ситуации с его эксплуатацией. В 2016-2018 гг. была проведена полная инвентаризация земель, в ходе которой было выявлено более пяти тысяч гектаров неучтенной земли, обрабатывавшейся нелегально и без уплаты налогов. Эти участки были потом введены в легальный оборот, выставлялись на торги и «побеждал тот, кто готов был платить за аренду наибольшую сумму». Министр также сообщил, что приведение стоимости арендной платы в соответствие с рыночной позволило «практически искоренить практику сдачи земель в субаренду. Как следствие, удалось значительно повысить поступление средств в бюджет: если в 2012 году в доходную часть бюджета от аренды земель поступали 1 339834 рубля, то, к примеру, в 2016 году эта цифра составила 20,9 млн., а по итогам 2019 г. — 41 млн. рублей!»        В этой же публикации — уже от редакции — сообщается, что «благодаря проведенной инвентаризации решена проблема с предоставлением земельных участков семьям, имеющим троих и более детей, нуждающимся в улучшении жилищных условий. На сегодняшний день эту форму поддержки из земельных ресурсов муниципальных образований и республиканских земель получили уже 893 семьи!» Отмечается также, что хотя юридически невозможно препятствовать заключению договоров об аренде земли на 49 лет, чиновники рекомендуют арендаторам брать землю на меньшие сроки, и «фермеры прислушиваются к этим рекомендациям»: «в основном республиканские земельные угодья арендуются на 10—15 лет» (там же).

В этой в некотором смысле оптимистической информации смущает неприкрытое стремление государства получать как можно более высокие прибыли от аренды земли, что не может не сказываться отрицательно на положении не слишком хорошо обеспеченных граждан, стремящихся обрабатывать землю. Наше общение с мелкими и средними сельскими предпринимателями показало, что многие их них в 2020 году ощутили явное ухудшение в экономическом статусе и испытывают большую тревогу за свое будущее, чему, среди прочего, очевидно способствуют и меры, направленные на «искоренение практики сдачи земель в субаренду»: люди оказались под угрозой лишиться и того доступа к обработке земли, который они имели до «искоренения практики субаренды», пусть даже осуществлявшейся на кабальных условиях.

 

 

В СТАНИЦАХ

            Как указывает выдающийся владикавказский краевед и историк Ф. Киреев, до революции 1917 г. в Терское казачье войско входило 70 станиц, представлявших собой казачьи сельские общины и административные единицы. На территории современной Осетии было 11 терских станиц, к настоящему времени станицы Сунжеская и Тарская «утратили казачье население и стали селами, а станица Ардонская превратилась в город Ардон» — с весьма сложным многонациональным составом, добавим мы от себя (Киреев 2016:3). Остальные восемь станиц — это Архонская, Николаевская, Змеевская, Луковская, Черноярская, Ново-Осетинская, Павлодольская и Терская. Отметим, что по действующему закону от 09.07.2007 (с изменениями на: 15.03.2017) «Об административно-территориальном устройстве Республики Северная Осетия – Алания» все они входят в одноименные сельские округа, которые и выступают в качестве административно-территориальных образований (Закон «Об административно-территориальном устройстве Республики Северная Осетия – Алания» 2007. Приложение).

            Казачье население перечисленных станиц понесло огромные потери, охраняя рубежи России и участвуя в Кавказской войне и русско-турецких войнах конца XVIII-XIX столетий, а также в русско-японской войне и в период между Первой мировой войной и концом 1990-х гг. Казаки во множестве гибли на фронтах, особенно в Гражданскую войну 1918-1922 гг., подвергались раскулачиванию, репрессиям и высылкам во времена коллективизации и социалистического строительства, вынужденно покидали насиженные места под давлением всевозможных жизненных тягот в последующие годы; продолжается отток населения, связывающего свое происхождение с терским казачеством, преимущественно молодого, из станиц Северной Осетии и до сих пор. Например, даже по официальным данным число жителей станицы Архонская уменьшилось с 8486 человек в 2017 г. до 8338 человек в 2020 г., т. е. на 148 человек (Численность населения... 2017; 2020). Это притом, что естественный прирост населения в Пригородном районе, к которому относится станица — 1,4 (Паспорт Пригородного района…, 2020: 15). Напомним, что многие уезжающие из сельских поселений надолго сохраняют прежнюю прописку.

            За 100 с лишним лет, прошедших после Октябрьской революции, состав населения всех названных станиц существенно поменялся, все они без исключения пополнились представителями самых разных национальностей, но русские в них все же преобладают (от 56 до 82 %). Представляется, что количество семей, ведущих «свой род» от членов казачьих общин дореволюционного времени, не слишком велико в настоящее время, хотя адекватных и достоверных статистических данных нам раздобыть не удалось. В конце 1990-х годов начался процесс, который в современном общественном дискурсе нашей страны именуется возрождением российского казачества. Во всех терских станицах вновь образовались казачьи общества, которые вошли в многоступенчатую официальную иерархию российского казачества в целом. Формально казаками считаются только те, кто по личному заявлению вступили (после 1998 г.) в локальные казачьи общества, внесенные в Государственный реестр казачьих обществ РФ. В качестве одного из примеров соотношения численности реестровых казаков и остального станичного населения в Северной Осетии можно сослаться на данные по станице Архонской (за 2017 г.): «В станице Архонской круг[5] составляется из 820 человек наличных жителей, имеющих право голоса на станичном круге» (Интернет-форум «Гребенские казакиАрхонская станица»). Общая численность населения станицы на 2017 г. была, как уже упоминалось, 8486 человек (Численность населения... 2017).

            Складывается впечатление, однако, что хотя и будучи в меньшинстве, казаки весьма громко о себе заявляют, существенно влияя на повседневную жизнь терских станиц, во многом формируя их идеологический публичный дискурс, культурно-просветительскую сферу, отчасти — и хозяйственную деятельность, а также семейный быт.

            Нам удалось побывать в станицах Архонской, Луковской, Павлодольской, Терской и в селе Киевском, которое было создано только в начале прошлого столетия потомками переселенцев из Киевской и Воронежской губерний, не имело статуса станицы, но многие жители которого определенно связывают и свою историю, и свое настоящее с терским казачеством.

В станице Архонской

            Станица находится в Пригородном районе республики, в 17 км от Владикавказа, и вытянута вдоль обоих берегов реки Гизельдон — левого притока Терека. Датой ее основания считается 1838 г., а первыми насельниками были казаки Малороссийского полка с семьями, в дальнейшем сюда прибывали переселенцы из прикубанских станиц, Харьковской губернии и других районов Украины, а также — Северного Кавказа (Гутнов 2014: Киреев 2016: 47-48). Казаков станицы включили в состав Владикавказского полка, обязали нести военную службу, а также «изыскивать способы к прокормлению себя и семейства своего, сопрягая хозяйственный свой быт с военным...». Казак «должен не только быть исправным воином-земледельцем, но со всею деятельностью заниматься скотоводством, пчеловодством, всякого рода ремеслом и промышленностью» (Приказ командира Владикавказского полка полковника Ильинского от 23 января 1842 г., цит. по: Гутнев 2014). Земля вокруг Архонской характеризовалась как «хорошая и удобная к хлебопашеству и сенокосам, хлеб всякого рода произрастает в избытке, преимущественно же просо и всех родов огородные овощи». В 1917 г. в станице насчитывалось — 719 семейств (там же). Земельные наделы доходили до 12 десятин на душу мужского пола (22,8 га). Обработать такой крупный надел многим казачьим семьям было не под силу, часть земли пустовала, а часть — сдавалась в аренду небольшими участками жителям соседних — обычно горских — аулов.

            В годы Гражданской войны архонские казаки в большинстве своем воевали против «советов», в 1918-1922 гг., по сведениям, найденным Ф. Киреевым, только на Архонском кладбище было похоронено 100 казаков, количество погибших и пропавших без вести в Кавказских горах, ставропольских степях и застенках ЧК не известно. В 1930-е гг. более 280 человек были репрессированы (часть из них — расстреляны). Общее количество жертв сталинских репрессий из числа жителей станицы еще не установлено. На фронтах Великой отечественной войны погибло более 700 человек (Киреев 2016: 48-53).

            К сожалению, нам не удалось выяснить, сколько трудоспособных граждан из 8338 (Численность... 2020) жителей станицы в настоящее время занято в сельском хозяйстве. Однако имеется некоторая информация о землепользовании. Ее дают: публикация результатов инвентаризации земель Муниципального образования «Архонское» (Кокоева, Козаев, Рогова 2019) и Паспорт Муниципального образования «Пригородный район» Республики Северная Осетия – Алания» (Паспорт Пригородного района... 2020: 22-24). Правда, отчасти эта информация уже могла устареть, но таково неотъемлемое свойство любых статистических данных.

            Земли сельскохозяйственного назначения на 2019 г. составляли 8850,2 га, в подавляющей своей части они использовались четырьмя крупными сельско-хозяйственными предприятиями — СПК «Колхоз по Заветам Ильича», ООО «Казачий Хутор», СПК «Алания — Агро» и СПК «Алания», причем 49 % всей земли сельскохозяйственного назначения находились в распоряжении СПК «Колхоз по Заветам Ильича» (Кокоева, Козаев, Рогова 2019: 3), в котором официально значилось на начало 2020 г. 24 работника, в трех остальных — 187, 6 и 4 (в порядке перечисления — Паспорт Пригородного района… 2020:18-19). «Остальная часть земель сельскохозяйственного назначения разделена между СПК — 31 %, КФХ[6] — 12 % и примерно равная площадь (около 4 %) у индивидуальных предпринимателей и арендаторов[7]». «Многолетние насаждения» — фруктовые сады — имеются как в сельскохозяйственном производственном кооперативе (350 га), так и у арендаторов (30 га)». «Земли в черте поселений, входящие в состав муниципального образования, занимают немногим более 7 % земельного фонда, эта категория земель включает и приусадебные участки жителей станицы» (Кокоева, Козаев, Рогова 2019:3). По Паспорту, на одного жителя Пригородного района приходится: земель сельскохозяйственного назначения — 0,6 га, а пашни — 0,2 га (Паспорт Пригородного района… 2020: 21). Но это, так сказать, «средняя температура по больнице».

            Приведенные цифры представляются достаточно выразительными, несмотря на то, что полного доверия они не вызывают и ряд важных обстоятельств не проясняют. Например — каков юридический статус земель, распределенных между пользователями? Расходятся эти цифры, порой даже очень существенно, с цифрами по тем же показателям из других публикаций. Во всяком случае у нас, при всех стараниях, «концы с концами не сводятся». Но это уже другая тема, требующая отдельного анализа.

            А теперь приведем выдержки из свидетельств и суждений жителей станицы.  Ка уже упоминалось, мы встречались с председателем Северо-Осетинской региональной общественной организации «Русское национально-культурное общество «Русь» Владимиром Петровичем Писаренко и атаманом казачьего общества[8] (он одновременно депутат Собрания представителей Архонского сельского поселения 2017-2022 гг.) Николаем Николаевичем Коломыцем, чрезвычайно уважаемыми общественными деятелями, а также — с целым рядом индивидуальных предпринимателей, держателей семейных хозяйств. Их сообщения, рассуждения, сетования, чаяния, тревоги и надежды в основном отражают согласие, пожалуй, даже единодушие. По этой причине, а также по принятому в нашем проекте правилу — преимущественно сохранять анонимность респондентов — мы далее не повторяем однотипных высказываний, а прибегаем к некоторым обобщениям и не называем имен большинства наших собеседников.

            - «Земля, гектары — вот что у нас теперь

на вес золота!» — говорили все без исключения.

- «Земля принадлежит не местным жителям. Ее арендуют люди, которые здесь не живут и не работают. А местным жителям приходится брать землю в субаренду на 11 месяцев. Цены на субаренду в несколько раз завышают (платим 8-11 тысяч рублей за гектар, а не три-четыре тысячи, как платит непосредственный арендатор)».

- «С трудом можем прокормить свои семьи. Работать где-то еще (не на земле) не можем — производств нет, а везде кофейни и магазины...».

- «Главное беда в том, что несправедливому распределению земли на всех уровнях власти дают «добро».

- «Фермерам очень тяжело».

-«Самое главное препятствие в районной администрации. С кукурузой легче — меньше материальных и физических затрат — так говорят в администрации. Власти у нас осетинские, а мы — никто».

- «Действует СПК (Сельскохозяйственный производственный кооператив) — бывший колхоз, крышует администрацию, а администрация крышует его».

- «Земли убили кукурузой (гербицидами и пестицидами). Не можем выгнать картофель, который нам нужен, то есть хороший. Картофель плохой родится, темнеет при варке, реализовали его по шесть рублей только благодаря пандемии коронавируса, но все в долгах сидим».

- «Кукурузой изничтожили все земли, картофель мертвый сидит. Плачешь над ним. Два года убытки, мы еле выжываем».

- «Гербициды действуют 18 месяцев. Сажают кукурузу, та растет. Потом землю нам дают, эти гербициды картофель долбят шесть месяцев. А на следующий год они хорошие почвы получают. Мы же их удобряем навозом, чтобы картофель хоть как-то вырос. А они потом отчитываются, что провели работы по улучшению почвы. Но это делаем мы!»

- «Еще пять лет — и земля перестанет давать урожай. У некоторых в этом году и кукуруза плохо уродилась».

- «Все это делается для того, чтобы люди от земли уже совсем отошли».

- «Мы — никто, мы — нелегалы».

- «До нас никому никакого дела нет».

- «Раньше была карта — где какие культуры — соблюдался севооборот. Сейчас сплошь кукуруза из года в год».

- «Получила грант — на меня  другие смотрят, брать грантов не хотят — я только налоги плачу, бегаю по инстанциям».

- «Приходится не жить, а существовать».

- «Перспективы оставлять своих детей здесь нет. Детей отправляют в Москву, Питер. Те, кто остаются, остаются из-за стареньких родителей. Их не бросить, и не перевезти».

-«Уже городскими становимся. Очень дорого держать скотину и хозяйство невыгодно. У нас все отобрали, на все, что могли, цены задрали».

- «Мне землю уже с 2012 года не дают... Наказывают. Сейчас меня в экстремисты записали. Наши предки основали станицу, но с нами не считаются, будем честными. За правду наказывают».

- «Кто правду говорит, того наказывают. «Ротик закрой, а то лишишься того, что есть»... это мне так в администрации сказали...»

- «Где правду добьешься?»

 

- «Многие боятся. Дух отсутствует. Каждый за своих детей боится».

- «Всех моих троих сыновей отсюда группа захвата забрала. Одного сына похоронил в начале года. Дома перестал держать шашки и прочее, боится... Ушел из школы. Собирался на следующий после нашего визита день уйти из депутатов.

- «Метр на два нам земля полагается — там — на кургане».

- «Многие пытаются через ЛПХ[9] на собственных участках развивать тепличные хозяйства, выращивать овощи, прежде всего помидоры. Действует программа грантов по развитию фермерских подсобных хозяйств. Это, конечно, некоторым отчасти помогает! Гранты даются на создание кооперативов и на развитие животноводства. ЛПХ — малым фермерским хозяйствам выделяются гранты до трех миллионов рублей в год. Но это конкурс, сложная документация, бюрократия, мытарства, неопределенность, отчеты… Некоторые даже не хотят связываться...».

- «Личные хозяйства ведутся на приусадебных участках, а они — маленькие. Получить доступ к земле за пределами личных хозяйств — очень большая проблема».

- «Станица Архонская всегда славилась продукцией с личных подсобных хозяйств. Но сейчас под видом местных помидор продают привозные и имеют с этого обмана хорошую выгоду. Используют нашу славу. Даже сами архонские жители этим тоже занимаются (многие уже ничего не производят, только перепродают)».

- «Привозные помидоры перебивают цены нашим. То турецкие были, а сейчас идут из Чечни. Яблоки — из Ингушетии. Фрукты — из Южной Осетии, а если возникают сложности на границе, решаются с помощью откупов».

- «Овец почти не держат, козы в основном. Коров все меньше. Выпасы распродаются. Сейчас эту тенденцию немного приостановили с помощью Народного фронта».

- «АЧС (африканская чума свиней — авторы) — извели всех свиней. Сало из продажи пропало. И что-то здесь нечисто!».

- «В станице в советское время был колхоз-миллионер, там выращивали посевной картофель, а теперь качество почвы такое, что картофель гниет».

- «В сельском хозяйстве не хватает людей с сельскохозяйственным образованием. Все делается по наитию. Плюс к тому — очень низкая подготовка в ВУЗах по профильным направлениям с/х».

- «Население станиц стареет. Молодежь уезжает. Пожилые люди сельским хозяйством не занимаются».

- «Русские активно уезжают. Русские, когда уезжают — продают все. Осетины — замораживают. У них здесь остается родня, могут вернуться».

- «Все русскоязычное население просто тикáет отсюда. Много пустых домов. И это распространяется. Коренные жители уезжают, на их место приезжают люди с другими устоями (в основном из Южной Осетии, кударцы, уже и депутатами становятся...)».

- «Исторически наши земли обрабатывались казаками. В 1920-х годах казаков и кулаков стали выселять (и не только — репрессии) за пособничество царской власти. В 1930-х годах здесь был голод. Горцы ведь не могли обрабатывать землю так, как это делали русские».

- «Национальная политика здесь какая? Клановая система!».

- «Владея землями и имея деньги — реализуют всякие нехорошие процессы в сельском хозяйстве».

- «Казачий сад», тут у нас поблизости, огромная территория, яблоки выращивают на вывоз. Сады эти примыкают к станице, их опрыскивают постоянно какой-то гадостью. Уровень онкологии на приграничных к садам улицах просто зашкаливает. Все пчелы у людей, живущих поблизости от этих садов, уже сдохли. Подступили слишком близко к станице. Это незаконно».

- «Ряды фермеров за счет продвинутых городских жителей пополняются. Но это, как правило, махинации. Они договариваются с родственниками, которые живут на земле, реализуют очень сложные нечестные схемы».

- «В период пандемии COVID-19 у людей было меньше возможностей заказать корм для скота; сдать молоко, мясо, яйца и прочее на переработку было сложно».

- «А теперь, когда неясно, получим ли земли в субаренду, стало совсем страшно за свое будущее. Просто не знаем, что будет, как выживать будем...»

Приведенные высказывания вряд ли нуждаются в пространных комментариях, и нам вряд ли удалось бы передать тот дух уныния и безнадежности, который мы ощутили, беседуя с некоторыми женщинами и мужчинами, пытающимися обеспечить себя и свои семьи, а также получать хоть какие-то прибыли растениеводством (чаще всего — выращиванием помидоров в теплицах, а также картофеля) на своих приусадебных участках и небольших площадях субаренды, получаемой на 11 месяцев. Всех их особенно угнетала угроза того, что арендаторы не заключат с ними договоров о субаренде на следующий год.    

Наши русские собеседники, не скрыли от нас, что чувствуют себя обиженными и униженными по сравнению с представителями титульной национальности, считают себя «брошенными Россией на произвол судьбы, совсем не нужными своей стране». Отметим попутно, что, согласно Паспорту муниципального образования «Пригородный район», осетины в его населении составляют немногим более 67%, ингуши — немногим более 21 %, а русские — немногом более 8% (Паспорт Пригородно района 2020:15). Нам, однако, было очевидно, что наши архонские собеседники не испытывают враждебных чувств по отношению к соседям-осетинам (так, напр., нередки смешанные браки) или представителям любых других национальностей, а связывают свои беды, прежде всего, с политикой властей всех уровней, но особенно — муниципальных, которым надлежит более всего заботиться о гражданах поселения и которым должны быть очевиднее всего истинное содержание и значение того, что в нем происходит.

Выше упоминалось предприятие «Казачий хутор» — яблоневые сады. По приведенным уже данным Паспорта Пригородного района, там занято самое большое количество работников — 187 человек. Оно создано сравнительно недавно. В прессе и официальных документах можно встретить гордые, весьма оптимистические высказывания о перспективах и первых результатах этого начинания, а также впечатляющие цифры: «На окраине станицы Архонской с 2015 года реализуется современный проект ООО «Казачий хутор» по созданию яблоневых садов по технологии интенсивного садоводства на площади 600 гектаров. По словам исполнительного директора предприятия Станислава Качмазова, в 2016 году «Казачий хутор» получил из федерального бюджета 16 млн. 227 тыс. рублей, а из местного бюджета — 735 тыс. рублей на закладку и уход за многолетними насаждениями…

            Вячеслав Битаров[10] положительно оценил работу молодого, современного, уже делающего успешные шаги предприятия и пообещал всяческую поддержку бизнесу» (Яблоневые сады... 2017).

                Или же более поздняя публикация: «Агропредприятие «Казачий хутор» в Северной Осетии планирует поставки яблок в Кувейт, сообщил в четверг его учредитель Сергей Кациев… «Сейчас, помимо российских регионов, мы сбываем продукцию на Ближний Восток, в Эмираты, Саудовскую Аравию. Работаем со всеми крупными федеральными торговыми сетями. В настоящее время ведутся переговоры по поставкам в Кувейт», — сказал Кациев министру сельского хозяйства РФ Дмитрию Патрушеву, который посетил его хозяйство. «Хорошее предприятие с большим количеством рабочих мест. Мы намерены оказывать помощь таким хозяйствам», — сказал министр» (Северная Осетия планирует поставки яблок в Кувейт, 2019).

            Как мы видели выше, жители станицы думают иначе, усматривают в деятельности этого хозяйства большой вред для своего здоровья, здоровья непосредственно работающих в нем людей, для своих земледельческих, животноводческих, пчеловодческих занятий, для почвенных ресурсов своей Малой Родины, но жалеют они, кстати, не только себя, но и тех, «кто будет есть эти яблоки».

            В заключение раздела приведем слова Н.Н. Коломыца, которыми он прокомментировал сообщение о работе нашей группы в Северной Осетии, опубликованное В. Писаренко на интернет-форуме станицы. Эти слова нам очень понравились.

Владимир Писаренко: 

            «Вчера пообщался с сотрудниками Учебно-научного центра социальной антропологии (УНЦСА) Российского государственного гуманитарного университета Михаилом Драмбяном и Ольгой Аничковой. Они приехали в Северную Осетию в составе научно-исследовательской экспедиции, работающей на территории Северо-Кавказского федерального округа».

 Николай Коломыц:

            «Давно пора очень серьёзно изучить данную тему с целью выявить многое, что не вписывается в рамки правильного отношения к земле-кормилице, дать рекомендации и оказать помощь тем, кто не только должен извлекать прибыль, но ещё и решать вопросы продовольственной безопасности в своём регионе» (Интернет-форум «Станица Архонская», 3 октября 2020).

Фото 1 и 2

В станицах Моздокского района

            Мы бы хотели посвятить самостоятельные разделы каждой из станиц Моздокского района, в которых побывали — как это было сделано для станицы Архонской Пригородного района. Однако ограниченные размеры статьи не позволяют. К тому же нам показалось, что жители моздокских станиц находятся в целом в менее тревожной ситуации, чем архонцы, испытывающие, помимо влияния иных негативных факторов — общих для большей части сельского населения республики — еще и известную национальную изолированность. В этнологии это называется инкапсуляцией (инкапсулированные сообщества — сообщества, окруженные иноэтничным населением).           Поэтому мы пишем о том, что видели и слышали в моздокских станицах отчасти обобщено, а также — менее подробно, чем писали об Архонской. Но сначала приведем некоторые сведения по району в целом и выборочные исторические справки.

            Как известно, Моздокский район расположен в северной части республики Северная Осетия – Алания, по обоим берегам Терека. В своих современных границах он был образован в 1944 году, когда в состав  Северо-Осетинской АССР были переданы Моздокский район из Ставропольского края, часть Курпского района Кабардино-Балкарской АССР и часть Малгобекского района упраздненной Чечено-Ингушской АССР. Именно в этом районе республики сосредоточены самые обширные и самые плодородные земли сельско-хозяйственного назначения и именно он дает основную часть ее сельско-хозяйственной продукции: площадь сельхозугодий района — 85 999 га (Паспорт Моздокского района 2020: 18), из них пашня — 66,8 тыс. га (Моздокский район: вчера, сегодня, завтра 2019). Здесь выращивают  ячмень, пшеницу, технические культуры (рапс, подсолнечник и др.). В частном секторе выращивают преимущественно овощи: помидоры, огурцы, лук и пр., которые в значительной своей части поставляются на экспорт в другие регионы.

            В сельской местности живет более половины населения района. Согласно Паспорту района, численность его населения на 01.01.2020 составляла 91 460 человек, из них русские — около 49%, следующие по количеству — кумыки, более 18 %, затем осетины — около 10 %. Армяне, турки, кабардинцы, чеченцы, цыгане, корейцы, украинцы и представители иных национальностей имеют значительно меньшую численность (там же: 1,13). В категории «сельхозработники» в том же документе указано 1279 человек из 49 366 человек трудоспособного населения; личных подсобных хозяйств — 11 414, крупных фермерских хозяйств — 4, сельскохозяйственных потребительских кооперативов — 7 (там же: 18, 21).

            Из четырех поселений, которые нам удалось посетить, самым старым, а также одним из двух самых крупных, является станица Луковская. Онарасположена на Кабардинской равнине и непосредственно примыкает к Моздоку. Датой ее основания считается 1770 г., когда, по указу Екатерины II, для защиты Моздокской крепости в ее расположение переселили около сотни казаков Волгского полка с семьями. Несколько позднее отряды защитников крепости пополнились казаками Донского войска, части из них надлежало обсуживать крепостные орудия. От этих артиллеристов и стало вести свое происхождение население станицы. Оно многократно пополнялось, и к 1912 г. в станице насчитывалось 5750 жителей. Почти все они были казаками Терского войска (Киреев 2016: 70).

            В народных представлениях и в исторической литературе бытует несколько объяснений названию станицы. Одно ассоциируется с излучиной, которую делает Терек вблизи ее расположения, другое — приписывается традиции выращивать хороший лук, третье связывается с именем апостола Луки-евангелиста, четвертое — с названием одной из станиц переселенных сюда волжских казаков.

            В 2018 г. Луковская стала одним из главных организационных центров борьбы терского казачества против большевистского Моздока. Позднее почти все луковские казаки служили в Добровольческой армии, многие погибли. Многие оказались в эмиграции. Однако на место погибших, бежавших заграницу, ссылавшихся в Сибирь и репрессированных приезжали другие люди. Современная численность жителей станицы ниже дореволюционной, но все же превышает 5000 человек[11].

                В 12 км к юго-западу от Моздока, на левом берегу Терека находится другая крупная станица — Павлодольская. Она была основана в конце 1780-х гг., тоже переселенными туда казаками Волгского полка. Затем туда неоднократно переселяли казаков из других терских станиц, а также крестьян с юга России и из Украины. Кроме того, туда были вселены молокане и баптисты. Пополнялась станица также русскими староверами, кумыками, кабардинцами и переселенцами иных национальностей. В 1914 г. в Павлодольской было «1078 дворов, насчитывавших 2781 мужчин, 2845 женщин; иногородних оседлых 187 мужчин и 189 женщин, иногородних временно проживавших 147 мужчин и 126 женщин (Киреев 2016: 99). После поражения Белого движения немало уцелевших павлодольцев бежало за границу, в том числе в Мексику, Иран, Болгарию. Тем не менее, перед Великой Отечественной войной население станицы насчитывало более 4000 человек. На фронтах войны погибло около 400 из них; как пишет Ф. Киреев, в большинстве своем это были казаки (там же: 102). В период войны и немецкой оккупации множество дворов было разрушено, станица почти опустела, но в 1949 г. она насчитывала уже 3000 человек. Эти люди испытали все тяготы послевоенной сельской жизни в СССР — с голодом, нищетой, почти полным бесправием (в том числе — отсутствие паспортов и права выезжать из станицы). Но к середине 1950-х гг. станица «начала оживать», а к концу 1980-х гг. это было процветающее поселение с богатым колхозом («40 лет Октября»), имевшим эффективную оросительную систему и выращивавшим чрезвычайно разнообразную продукцию — «севообороты работали на урожай сельхозкультур и на занятость работой колхозников» — с огромным поголовьем скота и птицы, с собственными производственными мощностями и стабильным заработком жителей. В 1987 г. в станице жило 6300 человек. В 2002 г. — 5731, по переписи 2010 г. — 5456 (там же: 104).

            Наконец, село Киевское, расположенное на правом берегу Терека в 6 км от Моздока. Оно возникло в начале 1900-х гг., когда несколько групп крестьян Киевской и Воронежской губерний купили земли одной из княжеских фамилий Малой Кабарды и на них переселились, затем селение пополнилось новыми жителями, переезжавшими из Украины и с Дона. Оно никогда не было казачьей станицей, но во многом разделило судьбы терского казачества. В настоящее время там живет 1427 человек (Численность… 2020).

            Во время пребывания в Моздокском районе мы, как уже говорилось выше, встречались с его главой, О.Д.Яровым, а также с рядом представителей общественных организаций, функционирующих в городе. В станицах мы общались с главами муниципальных поселений, атаманами казачьих обществ, а также — с жителями, работающими «на земле» и пытающимися себя этим трудом обеспечивать. Как и в предыдущем разделе, дадим далее слово своим респондентам.

 

О районе в целом

- «Самый главный наш вопрос — депопуляция русского населения. Сколько пролито крови было, чтобы здесь русское население закрепилось!.. Казак не мог выйти в поле без винтовки… А теперь мы не нужны стали России, и она нас бросила на произвол судьбы!»

- «Еще лет 10-20, и русское население искоренят. Моздокский район — официально 48% русского населения. Но ближе к правде — 30%. Это будет. Процесс идет как снежный ком».

- «Русские-то есть, но тенденция плохая. Это началось 20 лет назад. При молчаливом согласии Паринова — бывшего главы района. В Парламенте из 70 человек — 10-11 с русскими фамилиями... Этому можно противостоять лишь одним образом: создать рабочие места, чтобы не уезжала молодежь. Необходимо строить большие предприятия, но этого не делают».

- «Главная боль во всем районе — земля».

- «В 90-е приезжали очень крупные спортивные ребята из Владикавказа и разными способами прибирали к рукам земли. И сейчас крупнейший «землевладелец» — известный борец, бывший чемпион мира».

- Вопрос антрополога: «Что они — физически вымогали землю?»

Ответ: «Ну, не знаю».

- «У «латифундистов» по 11-12 тыс. га».

- «32 тыс. га находятся у пяти человек, из них 12 тыс. га — у одного человека!»

- «На арендованных землях в основном выращивают кукурузу и пшеницу низкого сорта для спирта. Десятки лет на одной земле — земля истощается».

- «В районе было 38 тыс. га мелиорированных земель, сейчас пять арендаторов контролируют эту землю. Теперь осталось всего 14 тыс. га мелиорированных земель. Арендаторов просят делать мелиорацию, 70% затрат возвращает государство. Они все равно не заинтересованы. Низкосортные зерновые растят без полива...».

- «Земли колхозов перешли к «представителям Владикавказа». Землями распоряжаются и арендуют осетины из Владикавказа и кумыки. «Латифундисты» сдают в субаренду земли. Нет севооборота, зерно идет оптом в Грузию, Армению».

- «Сейчас запахивают пастбищные земли».

- «Такой коррупции, как сейчас, никогда при коммунистах не было!»

 

В станице Луковской. Из бесед со служащими сельской администрации и представителями Казачьего общества

- «Развалили колхозы — развалили села. Условий жизни на селе не стало. Душа болит: севооборот не соблюдается, удобрения вносят только химические. Сейчас земля в частных руках. Стонем все, и народ, и администрация».

- «Как жить правильно? Более честно. Может, не так богато, но честно. А теперь все на деньги перевели. Единственная ценность! Ценности поменялись у нас. Человек труда не в почете».

- «Земля в аренде на 49 лет, а сёла без ничего живут!»

- «Приоритет местным жителям и службам должен быть, а тендеры выигрывают не они. В законе должен быть прописан приоритет местному сельскому населению!».

- «Вырастить не проблема — проблема сбыть».

- «Да есть у некоторых теплицы: помидоры, огурцы, перец везут в Пятигорск, Ессентуки, Минеральные Воды, Кисловодск. Луковская продукция там ценится, за ней приезжают целыми фурами».

- «Скота мало, скоро настоящего молока не попьем. На всю Луковскую только четыре семьи занимаются... Становится очень невыгодно держать скотину. Суданку, люцерну, клевер никто не сеет, только фуражное зерно или на спирт».

- «Есть, правда, у нас «Мясной двор Богачев» — серьезная хорошая продукция, мясо закупает у крупных фермеров, сам скотину не выращивает. Это пример того, кто смог».

- «Много контрактников в районе. На военной службе. Они хорошо получают. Восемь воинских частей в Моздокском районе...»

- «Молодежь работать не хочет, а негатив несет».

- «Казакам тяжело. Настроение подавленное, апатичное. Народ сейчас даже и на бесплатный концерт не идет. Люди перестали общаться, в телефонах сидят».

- «Кумыки заселяют Луковскую, а русские не трудятся и уезжают».

- «А анекдот знаете? Весь народ — фокусники — 200 получают, 400 пропивают, на остальное живут».

- «А как народ живет? Старики не ропщут, пенсия 8000 рублей. Все остальные ропщут, особенно те, кто много получает».

- «Мы без Бога никуда. Как утро без молитвы начать?»

- «В беде человек в одиночку не справится, народу вместе надо быть».

 

В станице Павлодольской. Из бесед с индивидуальными предпринимателями

- «Отсутствие земли — главная проблема для молодежи. Земля роздана в аренду на 49 лет. Все что можно было — все уже разобрали. Быть в субаренде — это быть под топором...»

- «Вся земля принадлежит спиртовикам!»

- «Вся пшеница идет на спирт».

- «Фирмы эти каждый год меняют названия и налогов не платят».

- «Сейчас плановой экономики нет — каждый хозяин выращивает то, что выгодно, и плевать на все…»

- «Но мы-то все же выращиваем овощи на капельном поливе и бахчевые. Землю берем в субаренду. Если хозяин не поменяется — так и будет — с ним хорошие отношения. У меня 20 га, для овощей хватает. Полив со скважины. Бурим, ставим насосы, поливаем. Моздокский район — зона рискованного земледелия. Без полива никак».

- «Нам все еще коммунисты помогают. Ведь еще сохраняются скважины, которые делали при колхозе. Но эта система орошения, конечно, морально устарела. Новую делать дорого. Пробурить скважину стоит 1,5 млн. рублей. Для полива — 1000 рублей метр».

- «Из-за пандемии были трудности с реализацией. Помидоры и огурцы просто выкидывали. Оказались без полива: для помидор нужна водопроводная вода, а не из скважин. Подсолнухи все сгорели без полива…»

- «Кто продает выращенное дома — примерно 100 семей. Ориентированы на теплицы. Рынок сбыта — Пятигорск, Кисловодск. Моздокский огурец стал брендом. Поэтому многие не из нашего района выдают свою продукцию за моздокскую».

- «Животноводство невыгодно. И оно не может конкурировать с крупными животноводческими комплексами. Курицу невыгодно держать. Зерна много надо, а она то несется, то не несется. Корма очень подорожали».

- «Коров — в станице всего-то голов 70. Улица Ленина — всего две коровы. Пожилые не в состоянии держать, а молодежь не желает. «Да я лучше куплю… »».

- «Магазинное молоко купил — оно коровой пахнет! (т. е. искусственно ароматизировано, потому что не может же в упаковке пахнуть коровой — авторы)».

- «Брат мой, у которого скот, овцы в основном, пасет иногда сам, иногда пастуха нанимает. Корм — подножный, с овцами проще. Но вот шерсть не сбудешь. Все предприятия по переработке шерсти закрылись. Ее только по Тереку пускать или жечь. Шерсть от овец два года лежит — не нужна никому. А ведь это местность, где овцеводство всегда было развито, все условия благоприятствовали. У России был договор с Сирией и Ираном о поставке баранины. Полгода принимали, цена поднялась на баранину — так сразу выдумали баранью чуму…»

- «Пастбища все стали пахотными землями, пастбищ практически нет».

- «Свиноводство домашнее совсем загубили, с чумой этой африканской! Только холдинги свинину производят. Вот кому все это выгодно было!»

- «Терек у нас — канализация! Со спиртзавода — все туда! Рыба дохла. Потом на спиртзаводах стали делать барду — сушилки — и кормить этим скот».

- «Самый большой работодатель у нас сейчас — воинская часть. Там работает около 800 человек. Социалка — учителя, врачи и т.п. — около 200 рабочих мест. Врачей у нас не сократили, но есть незанятые ставки. А в районной больнице около половины сократили. Инфекционную больницу оставили, но нету врачей. Случился у ребенка острый аппендицит: нету детского хирурга, езжайте во Владикавказ. (Во Владикавказе врач сказал, чтоб ребенку дали активированный уголь, и вроде все прошло у него…). Уровень специалистов крайне низкий. Во время пандемии компьютерный томограф был настолько перегружен, что дней пять ждать. Потом он сломался от перегрузки, пришлось ездить во Владикавказ».

 

           В станице Терской. Из бесед с представителями Казачьего общества

- «Есть зарегистрированная казачья община, и положен нам по закону участок земли для поддержания казачьего сельского быта. Но участка — хотя бы в 100 га, который просим, не дают, так как их нет, они все в чьих-то руках. Гордиев узел, который надо разрубить, а разрубить нечем. Воз и ныне там. Предлагают участки в Ингушетии. 20 км туда ехать. И ехать далеко, и хоть сказано, что они никому не принадлежат, на самом деле там ингуши давно эту землю обрабатывают. Другой участок предлагают — граница с Чечней и Ингушетией — та же ситуация. Предлагают какие-то земли, а даже не дают посмотреть документы — на кого они оформлены? По бумагам у нас возможностей куча, а на деле! Вот, например, берите, говорят, 3 га земли. А она не пахотная. Пойма реки Терек — болота, камыш — никому не нужные. Такого рода участки — примерно 1 га на человека — можно получить в аренду».

- «Да ведем хозяйство, но долги, долги, долги, налоги копятся. Выхода нет».

- «Население в магазине берет продукты в долг под запись в тетрадочку (пенсионеры)»

- «Был колхоз — было все хорошо. Все население имело работу и была цель. Было 5000 голов молочных коров…».

- «Земли, где раньше косили траву, отошли Ингушетии и Чечне. Все с рынка получаем, а цены растут. Если б мне тогда (при колхозе) сказали, что я буду зерно покупать, я б, наверно, подрался!»

- «Сейчас население, которое умеет растить скот, стареет и продает свой скот. Молодые хотят в город...»

- «Я 38 лет отдал колхозу — колхоза нет, делать нечего...»

- Вопрос антрополога: «А что значит жить достойно?»

Ответ бывшего колхозника: «Достойно жить — это когда не боишься за завтрашний день! Нет у людей теперь уверенности в завтрашнем дне!»

Наши собеседники возили нас на машине по округе, показывали бескрайние поля, засеянные низкосортными зерновыми, с горечью говорили об уничтожении оросительной системы советских лет. О сокрытии арендаторами истинных размеров прибылей: стремясь уменьшить налоги, втрое уменьшают объемы урожая при заполнении соответствующих документов. О многих других злоупотреблениях и мошенничествах, которым никто и ничто не противостоит.

Все то же самое говорили нам и в селе Киевском. Там, правда, большинство трудоспособных жителей обслуживает соседнюю воинскую часть, и сельскохозяйственные проблемы не стоят столь остро, как в других вышеупомянутых поселениях. В Киевском особенно много молодых людей, которые стремятся поступить на контрактную службу в армию. Это считается весьма желанным способом жизнеустройства.

 

Повсюду приходилось слышать тревожные высказывания о межэтнических отношениях в районе

- «Некоренные» вытесняют русских, осетин. В 90-е выехало 15 000 славян».

- «Молодежь уезжает — единицы возвращаются. Виноградное и другие населенные пункты, где раньше проживали русские, немцы, болгары — теперь все больше заселяется мусульманским населением. Самая большая проблема — это турки. Зелень растет зеленая-зеленая. О чем это говорит? Что они используют химию! Участок загубили — перешли на другой (землю тоже получают субарендой). Они надеются отсюда уехать, некоторые думают — в Америку. В Виноградном недавно открыли мечеть и медресе. Когда немцев выселили при Сталине — назад вернулось мало. Сейчас там турки — им турецкие турки построили мечеть и медресе. А потом прислали им муллу из Турции — чтоб контролировал их».

- «Появились турки-месхетинцы. Около 3000. Скупают дачи под Моздоком для огородных хозяйств».

- «Турки как колорадские жуки размножаются!»

- «Турки составляют конкуренцию кумыкам и другим группам».

- «Корейцы уехали, на их место пришли турки-месхетинцы».

- «Турки занимаются овощами, завозят с Турции. Русские же выращивают огороды для себя». «Турки нашу землю не берегут, удобряют чем попало, погубят ее и уедут в Турцию. Уже готовят себе там почву...».

- «2000 кумыков служат во внутренних войсках. Если будет этнический конфликт, как они себя поведут?»

- «Турки не конкуренты кумыкам. Кумыки зерном занимаются, турки огороды разводят. Хотя огороды маленькие, а овощей они продают много, может, они покупными импортными торгуют — как своими? Был конфликт на рынке у моей жены с турком. Он там занял много места. Я пришел с сыном, сказал, надо по-мусульмански — поровну поделить места, потом пошел к администрации. Слышу (кумыкский язык похож на турецкий) — он кричит своим, чтоб собирались. Я говорю, хорошо: «собирайтесь, я сейчас кумыков и чеченцев соберу — жду вас». Никто не собрался. Потом спросил одного узбека: За что турков выгнали?». Тот сказал, что они стали контролировать рынки, вели себя как хозяева. Я говорю, здесь такие номера не пройдут, здесь быстро…, здесь Северный Кавказ, все вместе, в мире по справедливости должны жить» (респондент — кумык).

- «У кумыков и турков-месхетинцев даже разные кладбища, хоть они исповедуют ислам одного и того же толка. Молятся отдельно… Мечеть у турок своя...».

- «Много цыган. Под видом продажи тапочек и грецких орехов строят себе дворцы, но деньги их от наркотиков!».

- «То, что здесь нет межэтнических конфликтов — заслуга осетин! Русские — очень талантливый, но очень наивный народ. Вас легко такие, как мы, могут обмануть. Поверили в демократию…» (респондент — кумык, по национальности, с ним беседовали в Доме дружбы народов в Моздоке).

- «Сейчас у всех нелюбовь к русскому населению. Ждем конфликт. Только спичку кинь. И все те — мусульмане — очень дружные между собой, а русские не дружны!» (жительница станицы Луковская).

Но не все так мрачно

            Мы были бы необъективными и несправедливыми, если бы ограничились только сказанным выше. Наблюдения, сделанные в поездках по разным районам России, позволяют полагать, что в целом в Северной Осетии, и в Моздокском районе — в частности, качество сельской жизни выше, чем во многих сельских областях Центральной, Северной России и даже — Кубани. Мы не припоминаем поросших бурьяном полей, заброшенных сел, развалившихся домов (не только на севере и в центре России, но и Краснодарском крае, в районе знаменитой Тихорецкой, например, мы видели немало таких). Моздокские станицы выглядят красиво, ухоженно. Просторные прямые улицы, порой тянущиеся на километры, крепкие дома, утопающие в зелени садов, множество цветников, в том числе и на сельских площадях, на улицах. Никаких внешних признаков нищеты или разрухи.

            В каждой станице имеются восстановленные, вновь построенные или восстанавливаемые православные храмы. Люди считают их средоточием своей духовной жизни. Православие, вера в Бога, церковные праздники — надежная опора для многих.

            Народное духовное наследие (в первую очередь казачье) — в центре культурной жизни. Люди гордятся самодеятельными ансамблями песни и пляски, традиционными промыслами, казачьим бытовым колоритом. Огромный интерес к истории станиц, к генеалогиям казачьих семейств, к славным подвигам людей прошлых эпох пронизывает публичный дискурс — в СМИ, на интернет-форумах, в речах, звучащих на всевозможных общественных мероприятиях.

            Люди, которые гостеприимно принимали нас в моздокских станицах, показались нам полными жизненной энергии, не унывающими, несмотря ни на что. Хлесткое остроумие, образные речевые и поведенческие приемы, ассоциирующиеся со знаменитой казачьей удалью, все еще живы и интенсивно культивируются. Люди не только крепко трудятся и печалятся о том, что труд их мог бы быть делом более благодарным, плодотворным и радостным, но и умеют отдыхать, развлекаться. Многие увлечены охотой, рыбалкой, традиционными и новыми спортивными занятиями. Многие серьезно, добросовестно и искренне относятся к тому, что официально позиционируется как «новая общественная миссия возрожденного казачества».

            «Наша цель: собрать вокруг себя как можно больше казаков, заниматься земледелием, наводить где надо порядок (ремонт и т.п.), заниматься патриотическим воспитанием молодежи. Все на общественных началах» — говорили нам в станице Терской. Ее казачье общество планирует создать конно-спортивную школу и обучать молодых людей джигитовке.

У этого замысла есть уже некоторый задел, есть принадлежащие обществу лошади. Нас возили на машине за пределы станицы, чтобы показать небольшие пастбищные угодья, конюшни и овчарни. Эти несколько общественных и частных хозяйств наши собеседники называли красивым словом «вольница». Мы вполне оценили его точность, вдыхая свежий степной воздух и глядя на пасущихся на просторе животных, а в особенности — на стерегущих их мужчин, с удовольствием вкушающих уединение многодневных отлучек из дома.

            Казаки станицы Павлодольской принимали нас в своем Охотничьем домике, находящемся довольно далеко от селения, на берегу реки и у леса. Там мужское общество проводит немало насыщенных интересными делами и весельем часов. На стенах висит множество фотографий с трофеями — убитые на охоте волки, лисы, зайцы, огромные рыбины в руках крепких, красивых и довольных мужчин. Специально для нас были добыты на охоте фазаны и зайцы, приготовленные затем мужскими руками с особым кулинарным шиком.

            В Луковской нас так искренне звали приехать весной отдыхать — «здесь просторы чудесные, воздух — его пить хочется, и все в цвету», — что желание принять приглашение укоренилось прочно.

            Излишне было бы говорить о том, что такое казачье застолье, устроенное специально для московских гостей.

В СЕЛЕНИИ «ТАРСКОЕ»

                                                      Нет повести печальнее на свете...

                                                              Уильям Шекспир

                Селение Тарское (ингушское его название — Ангушт) находится в Пригородном районе Северной Осетии в небольшой предгорной Тарской равнине, в верховьях реки Камбилеевка, правого притока Терека, в 15 км к югу от Владикавказа, совсем рядом с Республикой Ингушетия. Паспорт Пригородного района указывает датой его основания 1859 г., Ф. Киреев — 1860-1861 гг. (Паспорт Пригородного района 2020: 6; Киреев 2016: 114-115).

            31 марта 1860 г. был издан указ российского Сената о преобразовании Владикавказской крепости в город. В связи с этим власти посчитали ненужной располагавшуюся на левом берегу Терека станицу Владикавказская (теперь ее территория находится в черте города) и решили переселить живших там казаков на Тарскую равнину, а живших там горцев — в основном в аулах Унчхот и Ланжи — переселить в Малую Кабарду и Назрановский округ, что и было выполнено. Но так как казаков станицы Владикавказской было мало — всего 130 семей, а жизнь в тех местах — по соседству с воинственными горцами — была весьма опасной, то к ним «добавили» более пятидесяти семей гребенских казаков и около 100 семей донских казаков и казаков, служивших в иных полках на Кавказе. Нашлись и люди, которые поселились там добровольно.

            К 1917 году в станице жило 2600 человек, в подавляющем большинстве это были казаки. Как только пала царская Россия, казаки Тарской остались «один на один со своими соседями-ингушами», которые в августе 1918 г. заняли станицу, убили 40 человек, разорили и ограбили казачьи хозяйства и всех казаков прогнали. Большинство беженцев нашло приют в осетинских семьях близлежащих селений. Но весной 1919 г. Терскую область заняли войска Добровольческой армии, многие тарские казаки вернулись в станицу и стали восстанавливать свои хозяйства. Весной 1920 г. область заняли войска Красной армии, а ингуши вновь захватили станицу Тарскую. Именно тогда, по данным, приводимым Ф. Киреевым, за этим селением закрепилось название Ангушт, что было узаконено приказом ЦИК Горской АССР от 25 марта 1922 г., хотя некоторые историки утверждают, что аул с таким названием был в Тарской долине издавна. Как бы там ни было, а в марте 1922 г. станица Тарская престала существовать, но продолжалась история селения Ангушт, а затем селения Тарское. Казачьи же семьи рассеялись по многим станицам Северного Кавказа (там же 120-122).

            Существует версия, согласно которой именно в годы Гражданской войны и именно от названия селения — Ангушт — произошел и закрепился в советском и российском обиходе этноним «ингуши».

            Как известно, в годы Гражданской войны ингуши в значительной своей части активно поддерживали большевиков, а казаки — белогвардейцев. Деникин писал в своих мемуарах, что именно в Ингушетии было остановлено его продвижение по России.

            В 1944 году ингуши и чеченцы попали в число «наказанных» Сталиным народов и были депортированы в Казахстан, селение Ангушт было «передано» Северо-Осетинской АССР и переименовано в Тарское. На место ингушских пришли осетинские семьи (многие — из Южной Осетии), а также — переселенцы из Восточной Грузии. В 1957 году ингуши были реабилитированы и в 1960-е годы стали возвращаться на Северный Кавказ, в том числе и в Тарское. Но в 1992 году случился трагический осетино-ингушский конфликт, сопровождавшийся гибелью многих людей — с обеих столкнувшихся в конфликте сторон. Ингуши Тарского, спасаясь бегством, переселись в Ингушетию и иные места РФ. С 1996 года началось возвращение ингушских семей в Тарское. Но немалое их число не может вернуться туда до сих пор.

            В настоящее время в Тарском живет 2531 человек (Численность…. 2020). По данным переписи 2010 г., осетины составляли 70,8 % его населения, ингуши — 25,4 %, грузины — 2,2 %; 1,6 % приходилось на представителей других национальностей.

            Мы посетили в октябре 2020 г. это селение, бывший Ангушт, место, которое считается «историческим сердцем» ингушского народа, ингушской истории. Нам показывали свои дома, поля и пастбища ингуши, вернувшиеся туда после 1996 года. Приведем отдельные описания того, что мы видели, и выдержки из того, что слышали от ингушских информантов.

            Всего, по словам одного из информантов, в селении живет 100 (по словам другого —113, а до 1992 года было — 500) ингушских семей и 800 с небольшим — осетинских. Отдельным семьям, вернувшимся из Ингушетии, удалось построить хорошие дома и организовать хозяйство, составляющее неплохую материальную опору, хотя одним лишь сельским хозяйством — выращиванием овощей и содержанием скота — обустроиться и прокормиться полностью там невозможно. Неплохой уровень жизни могут поддерживать только те, у кого вдобавок к дому и приусадебному хозяйству есть «военная» пенсия или работа где-то неподалеку от Тарского и в самом селении на стройках (по утверждениям информантов, работа для ингушей есть только за пределами Осетии. Многие работают в государственных организациях в Ингушетии).

            У многих семей нет достойного жилья или вообще своего жилья, они ютятся у родственников или во времянках: «многие живут в самозахватах». Прежние их семейные дома — если они вообще уцелели — заняты осетинскими семьями, в том числе и семьями переселенцев из Южной Осетии, а строительство новых домов связано с непосильными для многих расходами. Так, мы видели немало разрушенных домов, в которых до 1992 года жили ингуши, и немало недостроенных домов, которые репатрианты пытались построить, но вынуждены были оставить из-за нехватки средств. Прилично оплачиваемую работу они найти не смогли, стать фермерами, получающими хоть какую-то прибыль — тоже.

Фото 3 и 4

            Главная проблема, как и везде в республике, — пахотная земля и пастбища. Ингуши Тарского, бежавшие в Ингушетию в 1992 году, по возвращении, понятно, нашли все пригодные для пахоты земли уже находящимися в аренде, суб- и субсубаренде, преимущественно, как они утверждают, у осетин. Ингушам же, скорее — некоторым из них, достались лишь небольшие придомовые участки, «клочки». Эти «клочки», прилегающие к селению, окружены многими гектарами полей, засеянных картофелем, который выращивается на продажу (в Армению, Грузию), причем удобряются и опрыскиваются от вредителей эти поля, говорили наши информанты, «самым варварским способом, так что и картошка ядовитая, и людям из-за этих химикатов дышать нечем, и земля вконец испорчена, да ведь и севооборота никакого нет… держал 15 ульев — 10 погибло, так как опрыскивали на полях картошку рядом с деревней». Некоторые жители показывали нам свои руки, покрытые язвами и нарывами, которые не заживают — все это результат попавшей с полей после распыления на кожу «химии». Не сговариваясь, люди называли одно и то же число этих опрыскиваний — 12 за одно лето.

            Ингушам остается (почти только) держать скот. Для выпаса и покосов они — как бы негласно или с молчаливого согласия арендаторов — используют удаленные от селения земли, на которых испокон веков пасли скот жители Тарской равнины. Однако формально эти земли у кого-то в аренде. И вот теперь арендаторы или субарендаторы или субсубарендаторы, все сплошь осетины, как утверждали наши информанты, распахивают последние пастбищные угодья под тот же картофель на продажу за пределы Республики. Нас повезли на частной машине показать, как это происходит.

            По периметру обширного участка, намеченного под выращивание урожая на продажу, выкапываются бульдозером глубокие рвы, которые с внешней стороны обрамляются мощными загородками, составленными из крупных ветвей, корней и сучьев деревьев, специально вырубленных или выкорчеванных для этого в лесу и по обочине дороги. Выглядят такие ограждения устрашающе и депрессирующе — наподобие противотанковых «ежей» эпохи Второй мировой войны, только хуже, потому что нет в них симметрии. Ингушский скот, однако, все равно порой умудряется через эти ограждения перебраться, падает в рвы, ломает ноги и гибнет.

Фото 5

            Мы оказались вблизи одного из таких вновь создаваемых ограждений, куда съехались на своих машинах ингушские мужчины, намеревавшиеся остановить работу осетинского бульдозера. Конфликт имел мирный характер, работа бульдозера была приостановлена и разбирательство дела перенесено в контору местной власти, куда направились представители обеих сторон. Положительного решения, однако, ингушская сторона не ожидала, так как «власть вся осетинская и все куплено».

            Оставшиеся на месте люди делились с нами своими горестями. Вспоминали о бегстве из селения в начале ноября 1992 года: «вот тем ущельем уходили раздетые, голодные люди с малыми детьми, шли в Ингушетию через перевал, женщины несли завернутых в одеяла малых детей, люди замерзали насмерть, падали с круч… меня, маленького, тетка под юбкой вывела, а теперь мы останемся без сенокоса и пастись скотине скоро совсем негде будет, работы нет, скоту и нам голодать придется, ингушам осетины не дают работы; болезни, вот смотрите, язвы на руках, все по локоть в язвах, это от химикатов их, чем они картошку удобряют, и никак не вылечить... Воинская часть еще рядом. Из-за них лошади пропадают или они их нарочно калечат».

 

Фото 6

            На обратном пути нам показали «убитую речку», приток Терека — «была у нас прекрасная речка, так военные ее техникой своей разворотили, ездили по ней, просто так, для забавы, не стало речки».

Фото 7

         Потом нас повезли показать детский сад, куда ходят дети из ингушских семей. Располагается он в бывшем жилом доме, не предназначенном изначально для детского учреждения. Дети и спят, и едят, и играют в одном тесном помещении. Дворик для гуляния тоже крошечный. А у осетинского детсада, говорили наши информанты, очень хорошее, оборудованное как надо здание в несколько этажей и двор большой.

            Школы в селении Тарское тоже раздельные — «осетинская» и «ингушская». Во дворе школы, где обучаются преимущественно осетины, был установлен «спорт-городок» для занятий на открытом воздухе (турники, брусья и т.д.). Во дворе школы, где учатся ингушские дети, такой «спорт-городок» не установили, а смонтировали его при въезде в село, далеко от школы и жилых домов.

            Отметим попутно, что взаимная неприязнь осетин и ингушей такова, что нам приходилось при общении с осетинскими информантами во Владикавказе и иных местах Северной Осетии скрывать, что мы собираемся работать и с ингушами, в том числе побывать в Ингушетии, а будучи радушно принятыми в ингушской семье в Тарском, мы и заикнуться не могли о том, что хотели бы пообщаться с осетинами из того же селения. Понятно, что и потихоньку этого сделать нельзя было: все в деревне «на виду», и неблагодарностью бы выглядело это по отношению к гостеприимным ингушам.

            Приведем несколько выдержек из беседы с девяностолетним ингушом, проведенной у него дома при участии его младшего родственника, условно обозначив их как И. и М. — соответственно.

И.: «В 98-м жили в вагончиках, пришли осетинские женщины, кричали, оскорбляли нас. Военные завели нас в вагончики, я не зашел, так как стоял ранее на улице и не хотел, чтоб подумали, что я их испугался. Такие митинги женщин были неоднократными, кричали: «мы их убьем, уезжайте отсюда». По вагончикам стреляли из гранатомета, когда там были люди. Поджигали вагончики. Когда в 96 году пытались привезти ингушей назад под охраной военных, были перестрелки осетин с военными. Много случаев было»...

            «Когда нас в 92 году выселили, я очень переживал, слушал иностранное радио Голос Америки, ВВС, Немецкую волну, Радио Свободы. Неужели не упрекают российское правительство за то, что в течение 48 лет наш народ дважды подвергся геноциду? В 44 году поголовно был выслан наш народ, и в 92 году опять такая же история, 72 тысячи человек подверглись этому геноциду. Неужели не упрекают? Когда, когда вы насытитесь кровью этого маленького народа, когда вы перестанете издеваться над этим маленьким народом? Неужели никто не говорит? Я думал и каждый вечер слушал передачи. Да.

Все ссылаются, что нет работы, поэтому не заселяются назад. Некоторые прописку здешнюю сохраняют, но жить не приезжают, работы нет. Кто переехал, некоторые ездят в Ингушетию, там работают вот, некоторые на заработки ездят в Сибирь, Москву, Ленинград, так вот живут. Ну, некоторые держат скот овец, продают, так деньги зарабатывают. Все земли сенокосные вспахали, засеяли кукурузу, картошку арендаторы — осетины. Ни одного ингуша арендатора там нет… Сейчас у меня корова, теленок, куры, раньше овец держали. С барашками тяжело, от сырости здесь у них ноги портятся. Были случаи, когда заехали сюда после событий 92 года, у людей пропадали самые хорошие бараны. Думали: волки, собаки. Оказалось, что солдаты-сверхсрочники за телефон покупали барашка у осетин. Так мы поняли, куда уходили барашки... Воровали сотрудники автолавки, осетины, которые привозили в часть продукты…»

М.: «У меня жеребенка украли, несколько раз лошадей воровали... Они всю жизнь нас тыкали, что ингуши воруют, им жить не дают, а я сейчас им говорю вас в селе 95% — вы ж сами воры... Последние несколько лет идет государственная какая-то помощь осетинской стороне и наши ребята работают на стройках их домов… Все работы строительные делают ингуши».

И.: «У нас были святые, которые знали будущее, они сказали, что это село будет полностью ингушским, когда это случится, при каких обстоятельствах, они не сказали, но сказали, ингушским полностью будет опять. Не знаю, доживу ли до этого, но то, что они сказали, сбудется обязательно. Они даже сказали: вас выселят в Сибирь, через 13 лет часть вернется. Эти святые, как они сказали, так оно и есть. Вот так».

            Обобщая сказанное в этом разделе, настоятельно подчеркнем, что налицо совершенно неприемлемая ситуация с возвращением и реинтеграцией ингушской части населения Пригородного района Республики Северная Осетия – Алания. Отсутствие реальных программ по реинтеграции и преодолению сепарации по этническому признаку не только не позволит решить имеющиеся на данное время проблемы, но и будет провоцировать новые конфликтные ситуации в будущем.

            В сознании ингушского населения Пригородного района события 1944 и 1957 годов, высылка, реабилитация и возвращение, накладываются на происшедшее в 1992 и 1996-1998 годах (осетино-ингушский конфликт, бегство и последующее возвращение части беженцев на территорию Северной Осетии). История видится цикличной, и эта повторяемость усиливает ощущение трагичности и безнадежной несправедливости.

            Глядя на дома своих дедов, в которых живут люди, занявшие их после насильственного переселения 1944 году и на фундаменты своих домов или домов своих отцов, разрушенных в 1992 году, не видя решений по реинтеграции ингушской части населения Пригородного района Северной Осетии, не ощущая себя полноценными гражданами в регионе своего проживания, молодое поколение может быть легко вовлечено в межэтническое или межрелигиозное противостояние, попасть под влияние экстремистских идей.

            Все это накладывается на республиканские проблемы землепользования. Крупный землепользователь для этнических меньшинств республики, кроме чисто экономических и социальных номинаций, обретает еще и этнические: «всем владеют осетины».

            В местах смешанного проживания осетин и ингушей осуществляется, де-факто, сегрегация в расселении (на этих улицах ингуши, а на тех — осетины), трудоустройстве (сюда принимают на работу только осетин, а ингушам остается только туда-то пытаться устроиться) и даже в организации образования подрастающих поколений (одни учреждения для детей осетин, другие — для детей ингушей, даже на уровне детского сада). Такое разделение по этническому признаку, начиная с самого раннего возраста, очень опасно, так как задает этническую идентичность в качестве приоритетной по отношению к гражданской, сознание детей формируется с представлением о том, что они прежде всего ингуши или осетины, а уже потом — граждане РФ.

            И, конечно, такой подход, когда практически отсутствует межэтническое взаимодействие с детских лет, накладываясь на жестко конфликтную историю взаимоотношений в прошлом, может породить конфликты в будущем.

            Осталось в этом разделе лишь добавить, что горькие и возмущенные упреки в адрес России нам неоднократно приходилось слышать и от ингушей, а не только от русских-казаков: «Россия завоевала Кавказ, пролив реки крови своих людей и кавказцев, и вот уже двести лет не может навести порядок, кроит, перекраивает, заселяет, переселяет, выселяет, репатриирует, перебрасывает города и села от одной власти к другой как мячики какие; эти края она взяла под свою ответственность, а контролировать эффективно не может или не хочет, многие чувствуют себя брошенными, обездоленными, не нужными этой державе, у многих большая обида!»

  

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

            Все те проблемы, которые были затронуты в статье — преимущественно по материалам, собранным при общении с русскими жителями станиц и ингушами Пригородного района — во многом  типичны и для жизни осетинских фермеров и крестьян, для мелкого и среднего сельскохозяйственного предпринимательства представителей всех этнических общностей Северной Осетии. Прежде всего, они сопряжены с неравномерным и несправедливым распределением прав на пользование пахотными и пастбищными землями, но, конечно, не только с этим.

            За двести с лишним лет в составе России (включая советское время) на Северном Кавказе произошло неисчислимое множество событий, кардинально, драматически и — нередко — трагически повлиявших на судьбы его населения. Последствия некоторых событий повлекли за собой такой клубок народных бед, который не удается распутать до сих пор. Непросто будет сделать это и грядущим поколениям его жителей, а также политиков, общественных деятелей и ученых, какими бы благими намерениями они ни были движимы, какими бы ценными идеями ни руководствовались, какими бы эффективными инструментами регулирования социально-политической, экономической и культурной жизни народов ни обладали.

             В настоящее же время, как нам представляется, ни республиканские, ни федеральные власти даже и не стремятся прикладывать усилия, достаточно мощные для того, чтобы решить или хотя бы частично нивелировать наиболее острые проблемы, сопутствующие повседневной жизни значительной части населения республики.

            От нас, как от социальных антропологов, ожидаются некие научно-обоснованные заключения о происходящем сегодня и профессионально фундированные рекомендации  для управленческих структур на будущее. Однако не надо быть специалистом-социальным антропологом, а нужно лишь обладать простым здравым смыслом, чтобы понимать и утверждать, что люди, которые искренне и сознательно стремятся работать на земле, обеспечивать себя своим трудом и создавать то, что все мы потребляем — люди, которые не хотят, а во многих случаях и не могут заниматься ничем иным — должны иметь максимально  благоприятные условия  для реализации своих устремлений. Обеспечение же благоприятных для них условий — это, в сложившихся условиях, прежде всего и по преимуществу дело доброй, твердой и целеустремленной политической воли.

            Никто лучше самих людей,  живущих в тех или иных местах, работающих на земле и творчески относящихся к своему труду, не может знать, что и как следует делать и что и как нужно изменить, чтобы можно было делать то, что следует делать. На протяжении многих десятков тысячелетий люди создавали всевозможные формы хозяйственной деятельности, общежития и кооперации труда не под давлением и не по указке властей, которых на протяжении подавляющей части человеческой истории просто не существовало, а в процессе совместного эмпирического поиска оптимальных решений тех или иных конкретных задач. Проникновение в суть этих творческих процессов людского эмпирического поиска — вот главная задача нашей науки, социальной антропологии. А наблюдать за тем, что делают люди труда и слушать то, что они говорят — главное средство для осуществления этой задачи.

            Люди, которым посвящена наша статья, говорили о своих бедах. Мы спрашивали их о том, как, по их мнению, можно было бы с этими бедами совладать. В ответ мы слышали продуманные и взвешенные высказывания. Наши собеседники упирали на то, что власти должны реально хотеть изменить ситуацию, а возможные решения проблем уже видятся вполне отчетливо. Скажем, для того, чтобы высвободить земельные угодья,  в которых столь многие нуждаются, следовало бы, прежде всего, контролировать деятельность крупных арендаторов в соответствии с имеющимся законодательством: оно предусматривает прекращение аренды при нарушениях ее условий. Эти условия весьма часто нарушаются. Существуют нормы, предусматривающие обеспечение сохранности плодородия почв, поддержание и развитие мелиорационных систем, регуляцию состава, качества и объемов  удобрений и гербицидов, нормы севооборота и др. Все это  сплошь и рядом не соблюдается. Для начала важно хотя бы просто добиваться выполнения законов и всевозможных конкретизированных  нормативов, имеющихся в республике и РФ в целом, хотя и реформы земельного законодательства, конечно, тоже необходимы.

            При наличии твердой и в полном смысле мотивированной политической воли, а также соответствующего финансирования, специалисты из разных научных и научно-технических сфер — аграрии, экономисты, юристы, экологи, инженеры, программисты и др. — могли бы, работая в слаженных командах, искать и находить оптимальные пути для решения подобных задач и детализировать всевозможные практические варианты этих решений. А социальные антропологи могли бы систематически транслировать задействованным командам специалистов потребности, идеи и практический  опыт тех, ради кого все это бы делалось.

            Жители селений, в которых мы побывали, да и не только они, постоянно говорили о нехватке рабочих мест для молодых людей и их вынужденном оттоке в города, где далеко не все, скорее лишь немногие, удачно устраивают свою судьбу. Ведь за этим стоят семейные драмы, разлуки, печали, разобщение поколений, нарушение традиций семейной и родственной взаимопомощи, разбитые жизни, неприкаянные судьбы, одинокие старики, не слишком хорошо воспитанные дети и т. п. и. т. д. Ответы на наши вопросы о том, что могло бы помочь горю, тоже были готовы у наших собеседников: нужно создавать новые рабочие места прямо в сельских поселениях или поблизости от них. В республике чрезвычайно мало мелких и средних предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции. Подумать только: в краю, где с незапамятных времен процветало овцеводство и где оно все еще остается одной из главных отраслей животноводства, нет ни одного предприятия по переработке шерсти! Овец нельзя не стричь, а шерсть девать некуда. Ее просто приходится уничтожать!

            При наличии твердой и в полном смысле мотивированной политической воли в республике могли бы быть созданы адекватные условия для весьма быстрого развития  мелкого и среднего предпринимательства по переработке продукции, производимой мелкими и средними фермерскими и крестьянскими хозяйствами, что, в свою очередь, стимулировало бы деятельность последних. Подобный обоюдно катализирующий творческую энергию процесс породил бы немало хозяйственных новшеств и эффективных форм кооперации труда.  Ведь людям было бы очевидно, что они работают для себя, для своих детей и друг для друга. Как социальные антропологи, мы с уверенностью можем утверждать, что здоровое общество непременно должно обладать благоприятными условиями для самодеятельной, не организованной, не инспирированной властями или авторитетными структурами социально-экономической активности граждан, умеющих объединять свои усилия и реализовывать желаемые цели легальными средствами.

            В ответ на все вышесказанное, конечно же, нам могут выдвинуть немало аргументированных возражений. Государству легче контролировать деятельность ограниченного числа крупных сельскохозяйственных предприятий, скажем, гигантских агрохолдингов, нежели множества мелких и средних. От крупных агропроизводителей   «казна» получает большие прибыли в виде налогов, чем от мелких и средних;  поступление налогов от крупных производителей проще обеспечить, чем от производителей мелких, качество продукции первых легче оценить, чем качество продукции вторых, деятельность первых гораздо лучше поддается оснащению новейшими технологиями, чем деятельность вторых и т. д. и т. п. Да и вообще, мировой тренд именно таков — сельхозпродукция производится мощными предприятиями, корпорациями, монополистами, число которых неуклонно сокращается, а мощь неуклонно растет.

            Однако такая «оптимизация» приводит к сокращению рабочих мест в сельском хозяйстве (и не только в нем), росту безработицы, появлению «лишних людей» и иным сугубо негативным последствиям. Между тем, в мире имеются и вполне успешные альтернативные государственные подходы, опыт которых мог бы пригодиться России в целом, ее федеративным субъектам, а также национальным республикам. Но самое же главное заключается в том, что и государства, и общества просто обязаны вкладывать средства в обеспечение всевозможных насущных социальных потребностей граждан и нести связанные с этим издержки. В противном случае не только не соблюдаются декларируемые во всем мире устои гуманизма, но и нарастают протестные настроения у населения в самых различных регионах нашей страны. А они таят в себе большую угрозу и государству, и обществу в целом. Тот безудержный, бесстыдный и безжалостный капитализм, развитие которого мы все наблюдаем в последние тридцать лет, не может не представлять огромной опасности для нашего будущего, и мы имеем уже немало на то указаний в нашем настоящем.

            Как мы отчасти могли наблюдать в период своей экспедиции и как это отчетливо отражается во множестве других исследований, в средствах массовой информации и в так называемом народном дискурсе, на Северном Кавказе в целом и в Республике Северная Осетия — Алания в частности налицо определенные признаки межэтнической и межконфессиональной напряженности, которые могут породить серьезные конфликты. Неразрешенность кардинальных проблем в осетино-ингушских отношениях, недовольство русского населения, в том числе  потомственного казачества, да и многие иные аналогичные явления имеют в основе своей именно перечисленные выше социально экономические факторы, и в первую очередь — земельный вопрос. И именно выравнивание вопиющих  социально-экономических дисбалансов способно предотвратить нежелательные или даже опасные события и процессы.



01.jpg

В.П.Писаренко, О.М.Аничкова, М.И.Драмбян.


02.jpg

В.П.Писаренко, О.М.Аничкова, М.И.Драмбян


03-1.jpg

Заброшенный дом. Фото Ю.А. Артемовой


04-1.jpg

Остатки разрушенного дома. Фото Ю.А. Артемовой


05-1.jpg

Заграждения перед рвом. Фото Ю.А. Артемовой


06-1.jpg

Ров, «ограждающий» кем-то арендованные
и распахиваемые землю пастбища. Фото М.И. Драмбяна


07-1.jpg


«Убитая речка». Фото М.И. Драмбяна


 

Источники и литература

            Алисултанов А. Общественные слушания на тему «Земельный вопрос на Кавказе: от разрешения конфликтов к их предупреждению»// Кавказский Узел, 20 декабря 2011.URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/197969/Дата обращения: 12 декабря 2020.

            Григорьев Е., Сорокин А. Расказачивание // Родина - № 1(119).1 января 2019. URL:https://rg.ru/2019/01/24/rodina-kazaki.html. Дата обращения: 12 декабря 2020.

            Гутнов Ф. Заметки по истории населенных пунктов северной Осетии // Дарьял, 2014, №6. URL: http://www.darial-online.ru/2014_6/gutnov.shtm/ Дата обращения: 19 декабря 2020.

            Варшавер Е.А., Казенин К.И. Земельные конфликты в контексте перспектив развития аграрного сектора на Северном Кавказе. М., РАНХиГС, 2014. URL: https://ssrn.com/abstract=2444175/ Дата обращения: 18 декабря 2020.

            Гриценко А.А. Земельный вопрос на Северном Кавказе. Территориальные и структурные трансформации на постсоветском пространстве // Современные подходы к изучению экологических проблем в физической и социально-экономической географии. Сборник материалов конференции. М., Институт географии РАН, 2017. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=32295381/ Дата обращения: 14 декабря 2020.

            Закон Республики Северная Осетия – Алания «Об особенностях регулирования земельных отношений в Республике Северная Осетия – Алания от 14 мая 2004 года N 17-РЗ

(в редакции Законов Республики Северная Осетия – Алания от 19.04.2006 N 21-РЗ, от 22.05.2006 N 28-РЗ, от 23.11.2009 N 49-РЗ, от 11.06.2010 N 31-РЗ, от 06.06.2013 N 26-РЗ, от 16.12.2015 N 45-РЗ, от 09.03.2016 N 11-РЗ, от 03.10.2016 N 45-РЗ, от 28.12.2017 N 71-РЗ, от 03.07.2018 N 52-РЗ, от 07.12.2018 N 96-РЗ, от 10.06.2019 N 36-РЗ, от 02.12.2019 N 72-РЗ)// Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации. URL:   http://docs.cntd.ru/document/553371966/http://sevosetia.ru/Article/Index/358056

            Земельный вопрос: мифы и реальность//Северная Осетия. Республиканская ежедневная газета, 13.05.2020. Отдел экономики. URL: http://sevosetia.ru/Article/Index/358056#. Дата обращения: 18 декабря 2020.

            Интернет-форум «Гребенские казакиАрхонская станица» URL: http://combcossack.0pk.ru/viewtopic.php?id=1450. Дата обращения: 21 декабря 2020.

            Интернет-форум «Станица Архонская», 2020. URL: https://ok.ru/arxonskaya/topic/152280656231277. Дата обращения: 24 декабря 2020.

            Киреев Ф.С. Из истории казачьих станиц Северной Осетии. Владикавказ: Терские ведомости, 2016.

            Маркедонов С.М. Северный Кавказ. Проблемы экономики и политики (в соавторстве с А.А.Язьковой и М.А. Либманом). М.: Изд-во ЛКИ. 2008.

            Матвеев В.А. Аграрный вопрос на Северном Кавказе и Российская политика во второй половине XIX — начале XX в.// Кубанский исторический журнал «Голос минувшего», № 3-4, 2008.URL:

http://slavakubani.ru/geography/neighbors/traditions-neighborliness/agrarnyy-vopros-na-severnom-kavkaze/ Дата обращения: 12 декабря 2020.

            Мисетов А.В. Земельный вопрос. Казаки против хуторян// Моздокские хутора, 2012.URL: http://mozdok-hutor.narod.ru/ Дата обращения: 10 декабря 2020.

            Моздокский район: вчера, сегодня, завтра//Северная Осетия. Республиканская ежедневная газета, 10.10.2019. URL: http://sevosetia.ru/Article/Index/295116. Дата обращения: 12 декабря 2020.

            Паспорт Моздокского района на 01.01.2020г. URL: http://admmozdok.ru/pasport.html/Дата обращения: 15 декабря 2020.

            Паспорт муниципального образования Пригородный район Республики Северная Осетия – Алания на 01. 01. 2020 г.: URL: http://www.prigams.ru/npa/pasport/pasport_rayona_01_01_2020.pdf. Дата обращения: 11 декабря 2020.

            Приходько В. Казаки в борьбе за землю// Кавполит, 30 марта 2014.URL:http://kavpolit.com/articles/kazaki_v_borbe_za_zemlju-2404/ Дата обращения: 14 декабря 2020.

            Оценка численности постоянного населения на 1 января 2020 года и в среднем за 2019 год. Росстат — Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/Дата обращения: 14 декабря 2020.

               Республика Северная Осетия – Алания. Официальный портал. Экономика. Сельское Хозяйство. URL:http://www.alania.gov.ru/republic/economy/agriculture/Дата последнего изменения: 28.05.2017.Дата обращения: 21 декабря 2020.

            Соколов Д., Магомедов Х., Силаев Н. Источники конфликтов и развития на Северном Кавказе. Доклад Кавказского Центра проектных решений. М.: Кавказский узел, 2013. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/222451/ Дата обращения: 1 декабря 2020.

            Томаев К.Ш., Министр экономического развития Республики Северная Осетия – Алания. Основные направления развития инвестиционной и предпринимательской деятельности в Республике Северная Осетия – Алания//Аналитический вестник № 22 (679). К дням Республики Северная Осетия – Аланияв Совете Федерации. Москва, 2017. URL: http://council.gov.ru/media/files/quTFKcVaMjphoboHdorh6LimzZinzWWh.pdf. Дата обращения: 3 декабря 2020.

            Тускаев Т.Р. Современное состояние и перспективы социально-экономического развития Республики Северная Осетия – Алания// Аналитический вестник № 22 (679). К дням Республики Северная Осетия – Аланияв Совете Федерации. Москва, 2017. URL: http://council.gov.ru/media/files/quTFKcVaMjphoboHdorh6LimzZinzWWh.pdf. Дата обращения: 3 декабря 2020.

            Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2017 года. Росстат — Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/Дата обращения: 18 декабря 2020. 

            Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2020 года.Росстат — Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/Дата обращения: 14 декабря 2020. 

            Яблоневые сады «Казачьего хутора» в Северной Осетии увеличатся до 420 га // Gradus Pro, 20.05.2017.. URL: http://gradus.pro/yablonevy-e-sady-kazachego-hutora-v-severnoj-osetii-k-letu-uvelichatsya-do-420-ga/ Дата обращения: 23 декабря 2020.

           

 

 

Примечания



[1]          Иные цифры, хотя и на тот же 2017 г., содержатся в публикации, помещенной 13.05.2020 в экономическом отделе газеты «Северная Осетия»: «По обобщенным данным статистической отчетности 2017 года, площадь земель сельскохозяйственного назначения в РСО–А составляла 418,7 тыс. га. Из них пашня — 188 тыс. га, пастбища — 135 тыс. га, сенокосы — 20,4 тыс. га и многолетние насаждения — 1,4 тыс. га.». Мы, однако, решили положиться на данные официального портала «Республика Северная Осетия – Алания».


[2]          Авторы публикации, на которую мы ссылаемся — Е. Гирогрьев и А Сорокин — основываются на тщательном изучении материалов Российского государственного архива социально-политической истории и обильно их цитируют.


[3]          По некоторым данным, в сельскохозяйственном производстве Северной Осетии реально занято 31355 человек, т.е. 10,8% населения республики (Республика Северная Осетия – Алания в цифрах, 2019: 40).


[4]          Исключение представляют, однако, публикации, посвященные отдельно Моздокскому району — признанной «житнице республики».


[5]          Традиционно казачий круг — это войсковой сход, орган местного самоуправления. Относительно женщин правила рознились: либо им вообще запрещалось присутствовать, либо они участвовали в обсуждении некоторых вопросов, но права голоса не имели. Как дело обстоит в среде нынешнего казачества, сказать затрудняемся.


[6]          СПК — сельскохозяйственный производственный кооператив; КФХ — крестьянское (фермерское) хозяйство, первостепенный объект наших интересов.


[7]          Надо полагать, что имеются в виду субарендаторы и субсубарендаторы, о которых будет сказано несколько ниже.


[8]          В настоящее время там уже избран дугой атаман, о чем многие сожалеют.


[9]          Личное приусадебное хозяйство


[10]        Президент республики Северная Осетия – Алания.


[11]        5140 человек — по данным переписи 2010 г. (итоги переписи). Более поздних данных нам найти не удалось.

 

            Сведения об авторах:

            Ольга Юрьевна Артемова, доктор исторических наук, профессор, заместитель директора Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая Российской академии наук, руководитель проекта. artemova.olga@list.ru

 

            Ольга Михайловна Аничкова, аналитик Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета. ljhex6@gmail.com

 

            Юлия Александровна Артемова, кандидат исторических наук, доцент Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета. redfox712002@yandex.ru

 

            Михаил Игоревич Драмбян, аналитик и старший преподаватель УНЦСА РГГУ, drambyan@yandex.ru

 

 

 

 


(Голосов: 1, Рейтинг: 3.3)
Версия для печати

Возврат к списку