Д.А. Доглгих, Г.С. Корытин, М.А. Щекин

 

В Верхнебуреинском районе Хабаровского края и Северо-Байкальском районе Республики Бурятия

 

Аннотация: В статье представлены предварительные результаты исследовательской экспедиции в районы тесного совместного проживания эвенков и русских – Верхнебуреинский район Хабаровского края и Северо-Байкальский район Республики Бурятия. Территории, прилегающие к Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, оказались под влиянием агрессивной модернизации, что привело к значительным трансформациям привычного уклада жизни коренных малочисленных народов: в условиях, сложившихся после строительства магистрали и сопутствующей инфраструктуры стали невозможными традиционные способы жизнеобеспечения – оленеводство, охота и рыболовство. Многие представители КМНС не смогли адаптироваться к изменившимся условиям. Упадку традиционного хозяйства сопутствуют социальные проблемы: алкоголизм, высокая мужская смертность, утрата эвенкийского языка и многих культурных традиций.

 

Ключевые слова: эвенки, модернизация, Байкало-амурская магистраль,, коренные малочисленные народы, традиционное хозяйство, эвенкийский язык

 

         Названные районы были выбраны для проведения исследовательской работы потому, что в них имеется эвенкийское население, а также живут представители других коренных малочисленных народов, кроме того, в них действуют национальные сообщества и активисты, радеющие о сохранении эвенкийского языка и культуры, обеспечивающие деятельность Ассоциации коренных малочисленных народов Севера (АКМНС) и взаимодействие с местными, региональными и федеральными властями для защиты интересов КМНС. В целом, однако, эвенки в Верхнебуреинском районе весьма немногочисленны — около 800 человек. Они разбросаны по разным поселениям. Про поселок Шахтинский, куда исследователям не удалось попасть из-за случившегося в его окрестностях наводнения, информанты сообщили, что там живет только одна или две семьи.

            Соседство эвенков с русскими имеет длительную историю, в ходе которой использовались различные модели взаимодействия. Наибольший интерес для членов экспедиции представлял период строительства Байкало-Амурской магистрали — грандиозный индустриальный проект, оказавший значительное влияние на регион в целом и на образ жизни коренных жителей, в частности.

         Участники проекта провели интервью с представителями Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Хабаровского края, сотрудниками музеев, в которых ведется научная работа по этнологии, с представителями районных и муниципальных администраций, сотрудниками Отдела по работе с КМНС, а также с местными краеведами, активистами АКМНС и жителями поселков, изучали архивы администраций, работали в местных библиотеках и краеведческих музеях.

         Кроме районного центра Чегдомын, исследовательская работа велась в поселках Новый Ургал, Герби, Солони, Средний Ургал. Все они, кроме последнего, «бамовские». В Новом Ургале и Герби есть музеи с этнографическими экспозициями и действуют творческие коллективы, которые исполняют традиционные эвенкийские песни и танцы, занимаются традиционными промыслами и декоративно-прикладным искусством. К сожалению, кроме Шахтинского, не удалось попасть и еще в один «бамовский» поселок — Сулук, где также есть представители АКМНС. Помимо глубинных интервью, было оцифровано большое количество архивных материалов и фотографий, в том числе из личных архивов первостроителей БАМа и краеведов. Работа экспедиции была, однако, сильно затруднена логистической ситуацией и неблагоприятными природными факторами: Байкало-Амурская магистраль является важной транспортной артерией в регионе, но по ней идет всего пара пассажирских поездов в сутки. Дорог в районе очень мало, а возможность ими пользоваться зависит от уровня воды в реках.

       

Поселок Чегдомын. Фото М.А. Щекина, август 2021. 

        Изначально участниками проекта предполагалось, что именно строительство БАМа оказало наибольшее влияние на положение эвенков в регионе, однако, судя по интервью, на долю каждого поколения за последние 100 лет выпадали не менее значительные события, которое приводили к существенным трансформациям уклада жизни: принудительная организация колхозов и уничтожение частного оленеводства, открытие интернатов, затем строительство БАМа, значительная миграция в район людей иноэтничной принадлежности, затем ликвидация колхозов и системы централизованного сбыта охотничьей добычи, уничтожение оленьих стад, затем приватизация земель, которыми пользовались эвенки и другие представители КМНС. По итогам приватизации большая доля традиционных охотничьих угодий стала частной собственностью, в основном — не эвенков. Таким образом, современные эвенки в значительной степени лишились преемственности между поколениями, сейчас почти никто в районе не говорит на эвенкийском языке и не ведет традиционное хозяйство. Очень многочисленны смешанные браки (преимущественно русско-эвенкийские), дети от которых во многих случаях покидают поселения с целью получить образование и потом жить и работать в городах.

            Наиболее драматическим поворотом в судьбе эвенков Верхнебуреинского района был, очевидно, роспуск колхоза в поселении Могды в 1950-х годах. Одной из причин этому послужило наводнение, серьезно повредившее местное оленеводство и звероводство, но некоторые информанты говорили, что колхоз ликвидировали из-за строительства БАМа, а в изученной литературе и публицистике делался упор на нерентабельность колхоза. Большая часть эвенков после расселения из Могды очень трудно адаптировалась к новым условиям жизни.

         Характерно, что эвенкийские женщины справились со всеми перечисленными пертурбациями и вызванными ими проблемами гораздо лучше, чем мужчины, многие женщины смогли получить образование, встроиться в новую систему отношений и трудоустроиться, чему немало способствовали браки с приезжими русскими мужчинами, а также с мужчинами других национальностей, прибывшими на строительство БАМа и на другие работы. Эвенкийские же мужчины, лишившись возможности заниматься привычным делом — оленеводством и охотой — во многих случаях не сумели вписаться в иные трудовые ниши или создать их для себя заново. Сложилось впечатление, что мужчин-эвенков в перечисленных поселениях осталось очень мало или вообще не осталось. Многие спились, погибли от несчастных случаев, умерли от болезней. Случилось немало суицидов, распространились различные формы деструктивного поведения. Мужчин-эвенков в Герби и Солони участники экспедиций не встречали вовсе.

Поселок Солони. Фото М.А. Щекина, август 2021.

          Некоторые информанты связывают адаптивность женщин с их ролью в традиционном хозяйстве: они отвечали за семейный быт, и именно это помогло им приспособиться к новым реалиям. Традиционные же мужские занятия — охота, рыболовство и оленеводство, у которых новые реалии «выбили почву из-под ног». Это отчасти конфликтует с этнографическими сведениями, согласно которым именно эвенки-мужчины всегда первыми осваивали новые виды деятельности и оснащение, даже если это касалось традиционно женских сфер труда. У этой темы весьма большой потенциал для дальнейшего исследования.

            Информация, полученная биографическим методом, выявляет весьма сходные жизненные траектории. Многие из них начинаются в ныне ликвидированном поселении Могды, где был, как уже говорилось, крупный эвенкийский колхоз, потом распад колхоза и переезд на новое место, интернат и т. д. При этом биографий своих родителей, которые застали более ранний, не менее важный период, люди, как правило, не знают. Так, сведений о ходе коллективизации у информантов добыть не удалось, хотя и научная и публицистическая литература, как известно, содержит огромное количество негативной информации.

         В то же время, некоторые респонденты говорили о сравнительно неплохих условиях для традиционного хозяйства в советское время, по крайней мере, если сравнивать с современностью. Уровень жизни в Могды был, по их сведениям и ссылкам на воспоминания их родителей, довольно высок, хозяйство продуктивно, цены на пушнину и ягоды значительно выше, чем сейчас. В советское время существовала также промышленность, которая активно использовала плоды традиционного хозяйства, например, сокоэкстрактный завод, продукция которого даже экспортировалась в Японию. В 1970-е гг., когда началось строительство БАМа, традиционному природопользованию был нанесен сокрушительный удар. Альтернативных занятий почти не было или было очень мало. Характерно, что эвенки в очень незначительной степени привлекались к строительным работам на БАМе. Лишь некоторые из них нанимались в качестве рельсоукладчиков — в том числе и женщины — а также проводников-каюров. В ходе перестройки, рыночных реформ и распада СССР традиционное хозяйство испытало очередной сильный удар, и некоторые информанты характеризовали этот период весьма негативно.

           Вместе с тем, отношение самих эвенков к модернизации и строительству БАМа неоднозначно. С одной стороны, оно окрашено прагматизмом: люди охотно принимали и принимают новшества, которые явно улучшают их жизнь (электричество, доступность товаров потребления, сообщение с городами, Интернет и т. д.). С другой стороны, все обвиняют БАМ в уничтожении традиционного хозяйства и культуры, распространении острых социальных проблем, таких как алкоголизм и суицид, и много говорят о вреде для экологии. Во всех собранных биографиях наблюдается следующая динамика между поколениями с небольшими вариациями: дед/бабка еще занимались традиционным хозяйством, родители работали в колхозе, сами информанты могут помнить эпизодическое участие в традиционном хозяйстве только из детства. Лишь одна женщина рассказывала, как ходила на охоту вместе с мужем. Большинство наших информантов было представлено женщинами, прошедшими обучение в интернатах, освоившими современные профессии и вышедшими замуж за приезжих. О трагедиях, постигших их близких, они не говорили, скорее всего, сознательно избегали болезненных воспоминаний. Сведения такого содержания поступали к нам окольными путями, от тех, кого конкретные трагические события не затрагивали лично.     

        Из разговоров с респондентами следует, что молодое поколение не хочет учить эвенкийский язык. Причем процесс потери языка начался после переселения из Могды. В интернатах, куда отправляли эвенкийских детей, всех заставляли говорить по-русски. Люди, родившиеся в смешанных браках, в большинстве своем не испытают интереса ни к эвенкийскому языку, ни к эвенкийской культуре. Почвенническая культурная деятельность ведется немногими энтузиастами, например, в Герби — усилиями всего двух женщин. Сотрудница Дома культуры поселка Уоян рассказала, что на общерайонные мероприятия по проведению традиционного эвенкийского праздника Бакалдын съезжаются в основном русские самодеятельные коллективы, в том числе именно русские представляют поселок Уоян на этом празднике, ведь районные власти обязывают все поселки обеспечивать представительство. В результате эвенки там оказываются в меньшинстве. А русские, активно в нем участвующие, по словам одной респондентки, зачастую не понимают ни сути праздника, ни его значения. Из-за этого, например, эвенки Герби в последнее время не принимают в этом мероприятии участия. Респонденты неоднократно сетовали на то, что как только они умрут, с ними умрет и культура эвенков.

Участники экспедиции и работницы Дома культуры Герби.
Слева направо: М.А. Щекин, В.В. Бутакова, Д.А. Долгих, Г.С. Корытин, Н.В. Сайфутдинова. Август 2021.

            На сегодняшний день можно констатировать, что главным фактором сохранности эвенкийской идентичности выступают различные льготы, полагающиеся КМНС, в том числе квоты на вылов рыбы и обучение в ВУЗах. Причем с этим фактором сопряжено немало бюрократических казусов и жизненных парадоксов. Например, нам рассказывали о двух дочерях женщины-эвенкийки из Солони, одна из них имела льготы, так как в документах была помечена как эвенкийка, в то время как ее сестра отказалась так отмечаться и не может получить льготы. Некоторые же, напротив, не имея эвенкийских предков, стремятся «записаться» эвенками. А некоторых настоящих эвенков, не хотят признавать таковыми сотрудники администраций. Одна активистка из АКМНС рассказывала нам про такие случаи, а равно о всевозможных канцелярских ошибках. Немало ситуаций, когда люди, сначала «записавшись» в официальных документах русскими из престижных соображений, потом стремятся изменить национальность — из соображений материальных выгод. При работе с домовыми книгами нам встретилась забавное исправление: ранее записанное в графе «национальность» слово «русская» было зачеркнуто и заменено словом «эвенк».

         В целом представляется, что фундаментальной — и в настоящем, и в недавнем прошлом — проблемой для эвенков тех поселков, где мы побывали, является практически полное отсутствие у них контроля над теми социально-экономическими процессами, в которые они оказались вовлеченными, а также — отчуждение их от продуктов собственного труда. При традиционном, натуральном хозяйстве эвенки трудились в первую очередь для обеспечения непосредственных нужд. Продукты охоты, оленеводства, рыбалки шли на пропитание и изготовление необходимых вещей. С развитием торговых контактов с китайцами и русскими эвенки постепенно вовлекались в товарно-денежные отношения и попадали в определенную экономическую зависимость от коммерческих партнеров, но основа жизнеобеспечения оставалась прежней, и это было залогом преимущественной хозяйственной автономии. Сохранялся контроль непосредственных участников над производством и потреблением его продуктов.

С коллективизацией и интеграцией всего традиционного хозяйства в советскую экономику эвенки стали, по сути, полностью зависимы от советского государства, т.е. структуры, на которую они никак не могли влиять. Теперь государство определяло ход производственного процесса и его цели, а также могло, как в Могды, решать и вопрос «быть или не быть» отдельным его единицам. Эвенки, вынужденные разводить оленей или добывать пушнину, не в соответствии со своими потребностями, а по разнарядке государства, по-существу стали обслуживать его нужды. К этому они, однако, пройдя через серию тяжелых испытаний, в конце концов приспособились. А вот удар, нанесенный распадом колхозной экономики, оказался сокрушительным. Коллапс советской экономической инфраструктуры лишил эвенков основного потребителя добываемых ими материальных ценностей, да и тех государственных дотаций, без которых, как правило, не могли функционировать советские коллективные хозяйства.

Включение в рыночную экономику, создание родовых общин и частных предприятий, занимающихся традиционным промыслом, не обеспечивают стабильности экономической ситуации. Теперь промысловики-охотники и рыболовы почти полностью зависят от спроса на объекты промысла в регионе, стране и мире. Территории, которые они исконно использовали для охоты рыболовства и оленеводства, неуклонно отчуждаются, леса вырубаются, горнодобывающие предприятия расширяются и растут в числе, за ними следует обслуживающая их нужды инфраструктура. В регион приходит все больше и больше новых людей, которые, наряду со своими основными трудовыми занятиями, легально и нелегально занимаются охотой и рыбной ловлей, создавая эвенкам конкуренцию на и без того сужающихся промысловых угодьях, экология которых год их года становится все хуже и хуже. Промыслы — охота и рыболовство — теряют для эвенков свою рентабельность, а проще говоря — перестают кормить. В сложившихся условиях обеспечивать себя натуральным хозяйством стало почти невозможным. Охота и рыбная ловля на продажу не выдерживают соперничества с деятельностью пришлых промысловиков, в том числе иностранных, несравненно лучше оснащенных и поддерживаемых крупными капиталами и административными ресурсами. Изначальная самодостаточность и автономность традиционного эвенкийского хозяйства окончательно утрачена, и восстановить ее не видится возможным. И дело не только в российской государственной системе и капиталистической экономике, но в более глобальных явлениях и процессах, в неких трендах мирового экономического развития. Общество, обладающее большим населением, большими производственными мощностями, прогрессивными технологиями, неизбежно оказывает дестабилизирующий эффект на локальные малые общества, веками адаптировавшиеся к местным условиям. Привнесение извне факторов, не соответствующих местным хозяйственным системам, всегда вызывает необратимые изменения. Мощные индустриальные цивилизации, вторгающиеся извне, поглощают автохтонные общества экономически, политически и культурно, не оставляя возможности существовать автономно. Этот процесс является суммарной производной деятельности бесчисленного множества участников. Будь то торговцы, авантюристы, трудовые мигранты или же местные или международные компании, фонды и организации, будь то правительства или, наконец, сами представители интегрируемых сообществ — все они играют свою роль и преследуют свои цели. В тотальном масштабе происходящее имеет в значительной мере стихийную природу и слабо поддается контролю. Поэтому перспективы сохранения (не говоря уже о возрождении) традиционного хозяйства в нынешних условиях представляются сомнительными — даже при поддержке государства.

        Но, вместе с тем, нельзя не отметить, что по архивным материалам, прессе и научным публикациям все же прослеживается то, как менялось в течение длительного времени отношение к проблеме взаимодействия коренных народов с властью и промышленниками. Если во времена строительства БАМа этому практически не уделяли внимания, а интерес ученых, журналистов и общества в целом был главным образом сосредоточен на экономическом освоении региона, то в конце XX века коренные народы стали хотя бы номинально фигурировать в публикациях, а сегодня их статус закреплен на законодательном уровне, и не один серьезный проект не обходится без общественного обсуждения.

         В Северо-Байкальском районе Республики Бурятия основными респондентами были, так же, как и в Верхнебуреинском районе, представители районной и местных администраций, сотрудники музеев, библиотек, образовательных учреждений и рядовые местные жители — эвенки. Разница между западным и восточным БАМом (точка разделения — город Тында) сразу бросается в глаза. К западу от Тынды значительно выше качество транспортной, в особенности железнодорожной, инфраструктуры, гораздо проще логистика. Близость Байкала обеспечивает туристическую привлекательность, в том числе востребован этнотуризм. Местные эвенки в большей степени сохранили черты традиционного образа жизни, несмотря на более длительное взаимодействие с русскими и бурятами. Есть школы с преподаванием эвенкийского языка, территории компактного проживания с особым статусом самоуправления. Если на восточном участке БАМа местные жители почти не принимали участия в строительстве магистрали, то здесь они составляли большинство среди первостроителей.

. Эвенкийский хозяйственный календарь, Культурный центр «Синильга», г. Нижнеангарск. Фото М.А. Щекина, август 2021.

        Однако и в Северо-Байкальском районе есть ряд проблем, которые препятствуют ведению традиционных для эвенков видов жизнедеятельности. Прежде всего, это юридический статус родовых охотничьих угодий и рыболовецких участков, попавших в частные руки, а также распределение квот на вылов рыбы. Но материалы, полученные в Северо-Байкальском районе, требуют пополнения и уточнения, что диктует необходимость повторной полевой работы в следующем, 2022 году.

 

 

Сведения об авторах: Долгих Дмитрий Александрович, преподаватель Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета, аспирант Института этнологии и антропологии РАН. E-mail: dolgikh-dmit@yandex.ru

Корытин Георгий Сергеевич, студент магистратуры Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета E-mail: e.korytin@list.ru

Щекин Михаил Алексеевич, студент магистратуры Учебно-научного центра социальной антропологии Российского государственного гуманитарного университета. E-mail: smofficial@mail.ru