Е.М. Захарова (г. Москва)
Историография в газете «Южный край» (1900–1905 гг.)*
*Работа выполнена в Институте мировой литературы имени А.М. Горького РАН за счет гранта Российского научного фонда (РНФ, проект № 20-18-00003).
Ключевые слова: «Южный край», историография, В.П. Карпов, образ автора, краеведение, газета.
Книга В.П. Карпова «Воспоминания старожила. Харьковская старина» переиздавалась четыре раза вплоть до 2010 года. Заметки были весьма успешны: читатели следили за историями о ярких представителях купечества и чиновничества. «Воспоминания» выходили в виде коротких новелл, что объясняет отсутствие законченности произведения. Значительная часть упоминавшихся у автора людей действительно проживала в Харькове, но не всегда в описываемый им период. Существует и ряд вымышленных фамилий, которые следует понимать как собирательный образ. Нередко в очерки включаются диалоги, что также приближает тексты именно к художественной прозе. С опорой на проблематику представляется возможным предложить условную классификацию текстов, опубликованных в «Южном крае»:
1) Проблематика учреждений.
В качестве примера можно привести очерк о харьковской губернской палате и чиновниках-приходорасходчиках, которые, подобно калифорнийским золотопромышленникам, имели значительный доход [1, с. 2]. Эта палата славилась своей мягкостью и отсутствием вымогательства со стороны чиновников.
2) События, даты, праздники.
«Последние дни страстной седмицы всегда были для обывателей г. Харькова днями особенных забот и суеты <…>», – так начинается очерк 1901 года. Однако предметом настоящего обсуждения здесь становятся способы приобретения различных яств для праздничного стола [2, с. 2–3].
3) О жителях города, в том числе сделавших состояние, и об их образе жизни.
В одном из текстов этой группы автор подробнейшим образом останавливается на вопросе о сравнении немецких и французских педагогов [3, с. 2].
4) О социальных явлениях.
Выводы о состоянии общественных нравов Карпов делает едва ли не в каждом тексте, однако на некоторых темах останавливается специально. Такой темой становится анализ причин участившихся самоубийств в Харькове и окрестностях [4, с. 2–3].
5) Сопоставление благополучного прошлого с не такими славными настоящими временами.
Данную группу следовало бы точнее назвать лейтмотивом воспоминаний Карпова. Но глубокое погружение в вопрос в таких текстах, как, например, очерк 1902 года [5, с. 2–3], позволяет выделить отдельную группу.
Очеркам присуща объективная манера изложения, но в полной мере безличным назвать этот стиль сложно. Важен и контекст, в котором появляются тексты Карпова: предназначенная для публикации фельетонов подвальная часть второй полосы. «Воспоминания старожила» нередко делили газетную рубрику со стихотворениями, что накладывало отпечаток на восприятие текстов. Явственнее становится их фикциональная природа.
Парадокс с записками старожила таков: написанные Карповым тексты, глубоко пронизанные субъективным отношением к предмету, воспринимались в начале XX века и продолжают интерпретироваться сейчас как исторический документ и начало краеведения Харькова. Ключевую роль при интерпретации текстов Карпова играет название: стилистика, проблематика, а также источники указаны уже здесь. Не исторические документы и архивные материалы были положены в основу изысканий о Харькове, но собственные воспоминания, а также свидетельства очевидцев. Старожил – это слово как нельзя точно описывает образ автора. Карпов не только прожил в Харькове несколько десятков лет, но и являлся коренным жителем города в нескольких поколениях, что определяло его взгляд на описываемые явления в Харькове.
Список литературы:
1. Карпов В.П. Из воспоминаний старожила // Южный край. 1900. № 6763. 25 августа (7 сентября).
2. Карпов П.В. Из воспоминаний старожила // Южный край. 1901. № 6993. 20 апреля (3 мая).
3. Карпов П.В. Из воспоминаний старожила // Южный край. 1901. № 7214. 1 (14) декабря.
4. Карпов П.В. Из воспоминаний старожила // Южный край. 1901. № 7235. 22 декабря (4 января).
5. Карпов П.В. Из воспоминаний старожила // Южный край. 1902. № 7397. 8 (21) июня.
Захарова Елизавета Михайловна, к.ф.н., научный сотрудник Отдела русской литературы конца XIX – начала XX века ИМЛИ РАН
Н.Ю. Бакшаева (г. Москва)
Портрет делегата Всесоюзного съезда пролетарских писателей 1928 г.*
*В рамках научно-исследовательского проекта «Стенограмма»: Политика и литература. Цифровой архив литературных организаций 1920–1930-х гг.» Проект РНФ № 20-18-00394)
Ключевые слова: литературный процесс 1920-х годов, история пролетарских литературных организаций, архив литературных институций, социология литературы, ассоциация пролетарских писателей, ВАПП, РАПП, литературная политика, историческая статистика.
Масштабный советский проект подразумевал создание нового типа человека. Литературные процессы 20-х гг. ХХ в. преследовали две цели: создание новой литературы и нового писателя. Реализовать это было суждено ассоциациям пролетарских писателей. Творческие объединения как часть системы массовой литературы выполняли социальную функцию [3, с. 29]. Одна из форм их коммуникации – съезды, в которых принимали участие как руководящий состав, так и представители разнообразных писательских организаций, выдающиеся члены их активов.
Знаковым событием литературной жизни стал созванный в 1928 году I Всесоюзный съезд пролетарских писателей [1, с. 619]. На заседаниях решались вопросы реорганизации ВАПП: создание РАПП и организации ВОАПП [2, 292. 13].
В отделе рукописей ИМЛИ РАН хранятся двести семьдесят анкет делегатов съезда [2, оп. 1]. Эти источники позволяют увидеть портрет пролетарского писателя 20-х годов. Кто был этот человек и отвечал ли он заданным параметрам и характеристикам – обо всем рассказывают документы. В рамках научно-исследовательского проекта «Стенограмма»: Политика и литература. Цифровой архив литературных организаций 1920-1930-х гг.» (Проект РНФ № 20-18-00394) появилась возможность изучить анкеты реальных акторов литературных процессов данного периода.
Таким образом, «усредненная» анкета дает следующую информацию о делегате: член МАПП, 1903 года рождения, кандидат в члены ВКП(б), член профсоюза работников полиграфического производства и печати, рабочий, имеющий среднее образование, секретарь ассоциации, область творческой работы – проза, с 1925 года печатается в газете, имеет отдельные книги, пишет на русском языке, с 1926 года член ВАПП, читает журналы «Октябрь», «На лит. посту».
Изученные материалы дают право утверждать, что к 1928 году системе новой советской литературы удалось создать активно публикующегося, идеологически ангажированного, занимающего руководящий пост в писательской организации пролетарского писателя. Сведения будут полезны и могут стать основой для исследований творчества пролетарских писателей. Можно ли считать выпускаемый продукт массовой литературой, насколько он отражал социальные реалии своего времени, был актуален и необходим массовому читателю – вопросы, на которые только предстоит ответить.
Список литературы:
1. Быстрова О., Кутейникова А. О времени создания Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) // Текстологический временник. Русская литература XX века: Вопросы текстологии и источниковедения / Отв. ред. Н.В. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 616-623.
2. ОР ИМЛИ. Ф. 155. (ВАПП). Оп. 1.
3. Саморуков И.И. Массовая литература (проблема художественной рефлексии): дис. ... канд. филол. наук: 10.01.08. Самара, 2006. 198 с.
Бакшаева Наталья Юрьевна, научный сотрудник отдела рукописей ИМЛИ РАН
А.В. Сысоева (г. Санкт-Петербург)
Эволюция подхода к милитаризации литературы в Ленинграде в 1930-е гг.*
*Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-28-01902, https://rscf.ru/project/22-28-01902/, в ИРЛИ РАН
Ключевые слова: милитаризация литературы, Н.Г. Свирин, А.М. Дмитриев, литературная борьба, политика и литература, литературный процесс 1930-х гг., ЛОКАФ (Литературное объединение Красной армии и флота), ССП (Союз советских писателей).
В начале 1930-х гг. шла работа по привлечению писателей к военной тематике: их отправляли в творческие командировки на корабли и в воинские части, для них проводили специализированные учебные курсы, включавшие игровые методики, и т. д. Инициаторы и лидеры этого движения в Ленинграде к концу 1932 г. снизили активность деятельности. Идеолог милитаризации литературы Н.Г. Свирин в 1933 г. отказался от должности Председателя Оборонной комиссии ССП, которая позволила бы организовывать работу с писателями по всей стране. А.М. Дмитриев, занимавший ключевую позицию в издании произведений военной тематики, ответственный редактор печатного органа ЛОКАФ, журнала «Залп», в 1934 г. начал выступать за закрытие журнала. Такой резкой перемене способствовал ряд факторов: перестройка литературно-художественных организаций с роспуском ЛОКАФ и переключением внимания на создание единого Союза советских писателей; продолжение литературной борьбы и регулярное выдвижение политических обвинений лидерам милитаризации литературы; разочарование в результатах работы, в большей части произведений современных авторов на военную тематику. Свирин не перестал привлекать писателей к военной тематике, однако считал уже испробованные методы неэффективными. Вероятно, он разочаровался в массовой работе или не видел, как проводить ее более успешно, и поменял подход на индивидуальный, лично обсуждая с талантливыми авторами их планы. Также Свирин принялся исследовать историю вопроса, постепенно переходя от разбора литературы XIX в. военной тематики с опорой на формационный подход и убеждение в прямой социальной детерминации творчества к попыткам изучить произведения Пушкина, не связывая их с идеологией. Его массовая работа с писателями и критиками вышла за рамки милитаризации: так, он организовывал в Ленинградском Оргкомитете ССП творческие дискуссии с обсуждением вопросов метода советской литературы.
Смена приоритетов Свирина и Дмитриева, закрытие журнала «Залп» с помощью его же организаторов нашли отражение в инсценировке Л. С. Соболева, подготовленной для Дома писателей в феврале 1935 г.
После смерти Дмитриева в 1936 г., передачи функций Оборонной комиссии ССП журналу «Знамя» в 1936 г., ареста Свирина в 1937 г. работа по милитаризации литературы замерла, формально возобновившись в 1939 г. с восстановлением Оборонной комиссии.
Сысоева Анастасия Владимировна, к.ф.н., научный сотрудник Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН
Ю.С. Патронникова (г. Москва)
Пьер Паоло Пазолини и журнал «Оффичина»
в «Истории литературы Италии»
Ключевые слова: Пьер Паоло Пазолини, журнал Оффичина, итальянская поэзия, неоэкспериментализм.
«История литературы Италии» – многолетний коллективный труд отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ РАН, последняя книга которого (Том 4, книга 2) посвящена литературе Новеченто. В ряду ключевых персоналий века свое место занимает Пьер Паоло Пазолини (1922-1975). Разноплановая деятельность в литературе, публицистике и кино сделали Пазолини одной из ключевых фигур не только итальянской, но и мировой культуры XX в.
В докладе планируется остановиться на периоде творчества Пазолини, связанном с журналом«Оффичина», а также обратить внимание на сотрудничавших с журналом писателей. Пазолини создал «Оффичину» вместе с друзьями Ф. Леонетти и Р. Роверси в 1955 г. Он же «способствовал» его закрытию: весной 1959 г. Пазолини опубликовал в журнале эпиграмму «Папе Римскому», написанную на смерть папы Пия XII(октябрь 1958 г.), обвиняемого в бездействии в период геноцида евреев. Эпиграмму завершали слова «нет большего грешника, чем ты». Текст ожидаемо сочли богохульным. Началось разбирательство, приведшее к отставке тогдашнего издателя «Оффичины» В. Бомпиани, что стало одной из причин скорого закрытия журнала [3, p. 1676].
В литературном плане создатели журнала избрали путь экспериментализма, противопоставив себя герметизму, а также неореализму последнего десятилетия. Экспериментализм (или неоэкспериментализм) «Оффичины» опирался на литературу второй половины XIX в. (Дж. Пасколи, Дж. Кардуччи), а также на диалектизм в поэзии, на образец К.Э. Гадды в прозе и на «антиновечентистскую линию» У. Сабы, С. Пенны и А. Бертолуччи [1. p. 1003]. Несмотря на симпатию Пазолини к герметической традиции в 40-е гг., теперь открыто осуждается отказ поэтов этого направления от обращения к объективной реальности, их отрыв от социальной и политической действительности [2].
Список литературы:
1. Luperini R. La scrittura e l’interpretazione: storia e antologia della letteratura ltaliana nel quadro della civilta europea: [In 6 vol]. Vol. 6: Dall’Ermetismo al Postmoderno (dal 1925 ai giorni nostri). Pt. 2. Palermo: Palumbo, 2004.
2. Pasolini P.P. La liberta stilistica, “Officina”, 1957 // Pasolini P.P. Passione e ideologia. Garzanti Esittore, 1960, Prima edizione digitale: 2014.
3. Pasolini P.P. Tutte le poesie, I, ed. W. Siti, Milano, Arnoldo Mondadori Editore, 2003.
Патронникова Юлия Сергеевна, к.филос.н., старший научный сотрудник Отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ РАН
Королева А.М. (г. Москва)
Письма и записки читателей на русском языке в архиве Б.Л. Пастернака
(по материалам РГАЛИ)
Ключевые слова: Б.Л. Пастернак, читатель, письма, текстология, литературный вечер, социальный заказ, рецепция, Великая Отечественная война, П.А. Васильев, «Доктор Живаго».
В работе исследуются писательско-читательские документы в архиве Б.Л. Пастернака в свете рецепции русскоязычными современниками его творчества. Охватываемый период: конец 1920-х гг.–1960 г. Читательская корреспонденция собрана в РГАЛИ (РФ), Гуверовском архиве (США) и ГМГЛ (Грузия). Теоретическая значимость обосновывается тем, что работа вносит вклад в изучение феномена читателя в русской литературе ХХ в. Практическая ценность состоит в том, что результаты будут включены в базу данных «Летопись жизни и творчества Б.Л. Пастернака».
В научной литературе к обозначенной теме обращались только один раз [6]. Ориентиром для работы стали результаты международной научной конференции ИМЛИ «Читатель в русском литературном процессе ХХ в. …», а образцом изучения корреспонденции взяты труды по публикации писем читателей М.А. Шолохову [2, 4].
Записки слушателей творческих вечеров поэта 1928–1934 гг. раскрывают особенности литературного быта первых десятилетий советской эпохи [РГАЛИ. Ф. 379. Оп. 1. Ед. хр. 33. Опубл.: 3]. Приводится классификация откликов: просьбы прочитать определенные стихотворения, вопросы биографического и творческого характера, развернутые впечатления о лирике поэта. На основе записок выстраивается образ массового читателя и поднимается проблема социального заказа.
Письма читателей во время Великой Отечественной войны содержат диалог поэта с двумя красноармейцами [РГАЛИ. Ф. 379. Оп. 6. Ед. хр. 558. Л. 10–15], труженицей тыла [РГАЛИ. Ф. 2867. Оп. 1. Ед. хр. 44, 495] и вносят вклад в изучение восприятия литературы на фронтах ВОВ [1, 7]. Адресанты писали, как лирика поэта помогала переносить тяготы военного времени в блокадном Ленинграде, в госпиталях и на фронте. Значимость материала состоит в том, что поэт не был в пантеоне авторов, к которым потоком шли письма бойцов.
В эго-документах П.А. Васильева «Письма жене с фронта» (180 л.) [РГАЛИ Ф. 379. Оп. 5. Ед. хр. 803], переданных после его гибели Пастернаку, насчитывается больше 50 упоминаний о творчестве и фигуре поэта. Автор «Доктора Живаго» предполагал использовать «Письма Васильева к жене» для работы над эпилогом [5, V, с. 570]
Из огромного массива писем зарубежных читателей после публикации «Доктора Живаго» выбраны послания на русском языке [РГАЛИ. Ф. 379. Оп. 6. Ед. хр. 558–563]. Количество русскоязычных откликов (12 шт.) составляет лишь малую часть по сравнению с письмами на иностранных языках (около 230 шт.) [6]. Также раскрывается география русскоязычных писем и определяется социальное положение их авторов. Послания русских эмигрантов и иностранцев, изучающих русский язык, систематизируются: эмоциональные отклики на роман; самостоятельное поэтическое творчество; обращения к Пастернаку-переводчику с просьбой оценить свои переводы; коллекционерский интерес к автографам нобелевского лауреата; письма, в которых о творчестве писателя не говорится, а адресанты рассказывают о своей жизни.
Отдельно рассматриваются предсмертные письма читателей в свете христианства Пастернака [5, IX, 420].
Список литературы:
1. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: литература и история. М.: ИМЛИ РАН, 2020.
2. «К Вам с письмом советский читатель...» Письма читателей М.А. Шолохову. 1956–1984. – М.: ИМЛИ РАН, 2022.
3. Королева А.М. О чём спросить поэта? Записки слушателей, полученные Б.Л. Пастернаком на творческих вечерах // Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II Международной научной конференции [Электронный ресурс] / С.А. Скуридина. Воронеж: ФГБОУ ВО «Воронежский государственный технический университет», 2021. С. 335–340.
4. «Очень прошу ответить мне по существу…» Письма читателей М.А. Шолохову. 1929–1955. – М.: ИМЛИ РАН, 2020.
5. Пастернак Б.Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. / Сост. и коммент. Е.Б. Пастернака и Е.В. Пастернак; предисл. Л.С. Флейшмана. М.: СЛОВО/SLOVO, 2003–2005.
6. Рашковская М.А. «По кошачьим следам и по лисьим…». Письма читателей о романе «Доктор Живаго» // Новое о Пастернаках: Материалы Пастернаковской конференции 2015 года в Стэнфорде / под ред. Л.С. Флейшмана. М.: Издательский центр «Азбуковник», 2017. C. 310–363.
7. Шамес П.Е. Писатели в Отечественной войне 1941–1945 гг.: Письма читателей / Предисл. Д. Заславского; Сост. П. Шамес. М.: Гослитмузей, 1946. 136 с.
Королева Ангелина Максимовна, магистр филологии (русская литература), аспирант факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ
К.Е. Ермилова (г. Москва)
Либертенский код творчества Ш. Сореля: к проблеме прототипов «Франсиона» (1623–1633)
Ключевые слова: Шарль Сорель, Теофиль де Вио, либертинаж, роман, комическая история, XVII век, Франсион, прототип.
Роман французского писателя Шарля Сореля (1599/1602–1674) «Правдивое комическое жизнеописание Франсиона» (1623–1633) стоит у истоков либертенской прозы во Франции, и главным носителем либертинских моделей поведения и образа жизни, особого «свободного» мировоззрения и философских концепций интеллектуального либертинажа XVII века в тексте выступает Франсион: не герой-плут, но герой-либертен – обедневший дворянин, лидер шайки «Удалых и Щедрых», которая является воплощением реально существовавших во Франции XVII века либертенских кружков [4, с. 52–53]. Продолжая мысль французского исследователя и издателя «Франсиона» А. Адана о том, что прототипом главного героя в романе является поэт и представитель либертинажа XVII века Теофиль де Вио [3, с. 297–316], мы ставим своей целью определить границы влияния Теофиля на текст не только с точки зрения его творчества и философских убеждений, но и с точки зрения его трагической судьбы, которая могла быть одной из причин изменений, внесенных Сорелем во второй и третьей редакциях «Франсиона» в 1626 и в 1633 гг. Кроме того, в отечественной традиции данный роман принято рассматривать как цельное произведение, имея в виду наличие трех редакций, но не углубляясь в изменения, привнесенные Сорелем, а разница между ними определяется в основном увеличивающимся количеством книг. Но, на наш взгляд, требуется рассматривать вопрос либертинажа «Франсиона» с точки зрения именно эволюции этого текста, и подойти к этой задаче следует с проблемы влияния на текст Теофиля де Вио, попытаться отделить изменения, внесенные автором в текст по политическим и социальным причинам, от изменений, связанных с творческим развитием писателя в поисках новой жанровой формы.
Список литературы:
1. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. Москва: Наука, 1986.
2. Потемкина Л.Я. Жанровое своеобразие романа Ш. Сореля «Комическая история Франсиона» // Проблемы метода, жанра и стиля. Зарубежная литература. Вып. 2. Днепропетровск, 1975. С. 3–21.
3. Adam Antoine. Théophile de Viau et la libre pensée française en 1620. Paris, 1935.
4. Girerd Cristophe. Les Libertins au XVIIe siècle. Anthologie. Librairie Générale Francaise, 2007.
5. Rosellini Michele, Salvan Geneviève. Le Francion de Charles Sorel. Neuilly-sur-Seine: Atlande, 2000.
6. Rosselini Michèle. La «générosité» du héros libertin a-t-elle un sens politique? Armand Colin. Littératures classiques,N° 66, 2008. Р. 93–113.
7. Sgard Jean. Le Roman français à l’âge classique. Librairie Générale Française, 2000.
Ермилова Кира Евгеньевна, аспирант, младший научный сотрудник Отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ РАН
Е.С. Козлова (г. Москва)
Попытка компаративного подхода к проблеме христианской идеи в романе Р. Мартен дю Гара «Жан Баруа» и романах Достоевского («Записки из подполья», «Бесы», «Преступление и наказание»)
Ключевые слова: Роже Мартен дю Гар, христианство, Достоевский, роман «Жан Баруа», религия, французская литература XX века.
Прежде чем обратиться к вопросам различия религиозного католического и православного контекстов в свете влияния христианской мысли Достоевского на философию Мартен дю Гара, кажется важным процитировать бельгийского теолога Ш. Меллера: «Фигура Жана Баруа представляет собой средоточие конфликта между массовым, убогим самоуверенным христианством, бросающим вызов современному миру, и ясным энтузиазмом, почти религиозным импульсом по своей силе. Это противостояние декадентской апологетики и торжествующего рационализма» (пер. мой – Е.С. Козлова) [1, с. 192].
Персонаж романа претерпевает значительную эволюцию. В конце жизни его волнует вопрос свободы духа и власти религиозных философских установок. Мы может найти у Мартен дю Гара полифоническую сущность романов Достоевского, описанную Бахтиным. Проявляется это не только в аспекте формы романа, который представляет собой диалог с элементами драматургии, но и во внутренней поэтике многоголосия, идейного многообразия. «Жан Баруа» – безусловный пример сочетания философского диалога, отсылающего к диалогу платоническому, и диалогизма и полифонии Достоевского. Стоит помнить также, что текст романа и сам посвящен католическому идеологу. Идея разума, рационального начала как пути для достижения исторической и политической справедливости у Достоевского оказывается идеей «благоразумия», о котором презрительно рассуждает парадоксалист. Для Баруа же важно, в момент его отречения от христианской модели мира, что разум позволяет освободиться, обрести независимость. Наш основной вывод заключается в том, что для обоих авторов неизменно важной была экзистенциальная проблема поисков и самоидентификации личности, находящейся перед выбором, отождествлять ли себя с подлинно христианским началом и пониманием духа человека в евангельском смысле, или находить внутренние опоры в обращении к разумному, интеллектуальному (но для обоих героев явственно недостаточному) видению мира.
Список литературы:
1. Gide A. Dostoevski. Paris: Gallimard, 1964.
2. Martin du Gard R. Jean Barois. Paris: Gallimard, 1921.
3. Moeller C. Littérature du XX siècle et christianisme. Paris: Beauchesne, 1993.
4. Вейдле В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб.: Аксиома, 1996.
5. Достоевский Ф.М. Записки из подполья: повести и рассказы. М.: АСТ, 1996.
6. Мартен дю Гар Р. Жан Баруа. Москва: ГИХЛ, 1958.
Козлова Елизавета Сергеевна, аспирант кафедры сравнительной истории литератур РГГУ
Г.К. Лисеев (г. Москва)
«Вчувствование» как топос и прием
в романе Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй»
Ключевые слова: модернизм, вчувствование, эмпатия, Вирджиния Вулф, топос, прием.
Роман Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоэуй» является одним из наиболее известных и широко исследованных текстов периода «высокого модернизма» в мировой литературе. Опубликованный в 1925 году, он не теряет актуальности и спустя почти 100 лет, вызывая самые разные интерпретации и прочтения. В своем докладе я хотел бы предложить новый взгляд на этот канонический текст, отталкиваясь от такого термина, как «вчувствование».
«Вчувствование» – термин психологии, философии и эстетики, появившийся в конце XIX века и ставший весьма популярным на рубеже веков. Он произошел от немецкого слова Einfühlung, но впоследствии был вытеснен в русском языке своим английским аналогом empathy. Сегодня слово «эмпатия» чрезвычайно популярно в научной и повседневной речи, однако для анализа романа Вирджинии Вулф его исторический предшественник, напрямую связанный с философской традицией конца XIX – начала ХХ веков (времени расцвета, в частности, модернистской литературы), представляется мне более продуктивным.
Термин «вчувствование», как правило, определяется как «способность переноситься в мир другого человека, обусловливающая возможность его понимания». Этот принцип, лежащий, пожалуй, в основе создания почти каждого литературного произведения, в то же время, на мой взгляд, играет поистине центральную роль непосредственно в самом тексте романа Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй». «Вчувствование» в этом произведении одновременно становится топосом, вокруг которого выстраивается вся композиция и художественный мир романа, и важнейшим приемом, реализация которого позволяет свести все структурные элементы текста английской писательницы воедино.
С одной стороны, для героев романа «Миссис Дэллоуэй» и в особенности для заглавной героини «вчувствование» – это особый эмоционально-когнитивный метод познания окружающего мира и взаимодействия с ним, который подразумевает постоянное взаимопроникновение разнородных стихийно сталкивающихся элементов, происходящее на всех уровнях текста произведения. Именно «вчувствованием» можно объяснить то, почему Кларисса Дэллоуэй в финале романа на физическом уровне ощущает боль и страдания Септимуса Уоррена-Смита, а также многие другие значимые эпизоды текста.
С другой стороны, этот же принцип становится важнейшим и для самой писательницы, которая организует текст романа вокруг образов и метафор (к примеру, метафоры «нити»), непосредственно связанных с феноменом «вчувствования» и, если говорить точнее, реализующих его в пространстве художественного мира произведения.
Таким образом, Вирджиния Вулф в романе «Миссис Дэллоуэй» создает совершенно особый мир, в основе которого лежит принцип «вчувствования», который одновременно становится главным топосом и важнейшим приемом произведения. Попытка прочтения и анализа этого текста с этой точки зрения может привести нас к пониманию его удивительной цельности и сохраняющейся до сегодняшнего момента силы воздействия на читателей.
Лисеев Георгий Кириллович, магистр, аспирант факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ
В.В. Кириченко В.В. (г. Санкт-Петербург)
Возможные миры в структуре романа «W, или Воспоминание детства» Жоржа Перека
Ключевые слова: Жорж Перек; теория возможных миров; структура; автофикшн; композиция; нарратив.
Настоящая работа посвящена анализу структуры романа «W, или Воспоминание детства» Жоржа Перека (1936–1982) с помощью теории возможных миров. Творчество данного французского писателя является особенно актуальным в связи с распространяющейся формой автофикшна, поскольку многие его произведения включают неоднозначные взаимосвязи факта и вымысла. В этом контексте центральное место занимает роман «W, или Воспоминание детства» (1975), который представляет собой смешанный текст: в нем чередуются вымышленная и автобиографическая истории. Сам текст представляет собой показательный пример многомировой структуры, которая поддерживается специфическим паратекстуальным делением на различные отрезки.
По этой причине мы решили обратиться к теории возможных миров, чтобы глубже проанализировать структурную составляющую романа Перека в ее динамическом развитии, что позволит лучше понять некоторые семантические пласты произведения. Появившись в трудах Лейбница и закрепившись в трудах философов аналитической школы (А. Плантинга, Д. Льюис, С. Крипке, Я. Хинтикка), теория возможных миров со временем перешла в оптику литературоведческих исследований (Л. Долежел, М.-Л. Райан, Р. Ронен, Т. Павел, У. Эко, Ф. Лавока). Основополагающим понятием теории является «возможный мир», который представляет собой некоторое положение дел, выражаемое с помощью релевантных высказываний с определенной пространственно-временной точки зрения.
В отличие от стандартного деления (на две истории) «W, или Воспоминание детства» содержит в себе четыре возможных мира, которые вступают в различные модальные отношения, а также обладают разной доступностью. Два из этих миров обладают онтологическим характером и фундируют развивающееся повествование: Первый фундаментальный мир (ВМф1) посвящен автобиографическому рассказу, где главным нарратором выступает инстанция, близкая собственно-авторской. Второй фундаментальный мир (ВМф2) связан с авторским двойником по имени Гаспар Винклер, который фигурирует и в других текстах Перека, хотя писатель не порождает объединяющей мультивселенной. Два последующих мира могут быть обозначены как надстроечные, поскольку они не самостоятельны, зависят от событий двух ведущих миров. Первый надстроечный мир (ВМн1) организован «корректирующей» нарративной инстанцией, которая комментирует события из ВМф1. Второй надстроечный мир (ВМн2) является мотивирующей преамбулой к ВМф2, причем значительно отличается от нее психологически и стилистически.
В заключение можно сказать, что такая сложная структура произведения вызвана авторским ощущением необходимости обновления жанра автобиографического романа, при котором совершенно иначе (чем в классических вариантах) формулируются отношения факта и вымысла, создающие эффект «вечного уклонения» от однозначности и условия для нового подступа к форме интимного письма.
Кириченко Владислав Владимирович, преподаватель департамента иностранных языков НИУ ВШЭ (г. Санкт-Петербург)