А.П. Зименков

Левизна рифмы Маяковского 

 

1. В 1910-1920-е гг. протекал революционный по своей сути процесс перехода от «классической» рифменной системы, которой пользовались Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Баратынский, Фет, Майков, Полонский и другие русские поэты XIX века, к рифменной системе нового типа, активно продвигаемой представители разных футуристических групп – прежде всего, Хлебниковым, Северяниным, Маяковским, Пастернаком, Асеевым, Шершеневичем и некоторыми другими. 

2. Одна из важнейших особенностей новой рифменной системы была связана со сдвигом рифменного созвучия из правой в левую часть слова. 

Очень ярко эта особенность проявилась в стихах Маяковского. Примеры его «левой рифмовки»: мотивы – локомотивы («Любовь», 1913), слова – голова («Ничего не понимают», 1914), каторжане – ржанье, перуанцы – померанцы («Гимн судье», 1915); ожег – рожок, казарм – базаром («Ко всему», 1916), кадет – одет, где-то – кадета («Сказка о красной шапочке», 1917). В творческой практике Маяковского таких случаев тысячи. Глубокие рифмы, всегда приветствовавшиеся в поэтической среде, у него стали правилом. 

3. Одним из первых, кто обратил на это внимание, был В.М. Жирмунский. В главке «Маяковский» своей книги «Рифма, ее история и теория» (1923) он констатировал: «Разрушение созвучности в заударной части рифмы в большинстве случаев сопровождается у Маяковского компенсацией в предударной части слова. И в этом отношении он идет гораздо дальше своих предшественников: его рифмы не только не могут быть названы акустически бедными, они, напротив почти всегда богатые и глубокие»[1] (полужирный курсив мой. – А.З).

И подтвердил сказанное многими примерами: папахи – попахивая, горбатые – Карпаты, хамелеона – охмеленная, неровно – бронированного, по имени – под ним они (153), за собой еще – побоище (148), ламп огни ей – агонией (131), лед щеки – летчики (137).

«Этой системе рифмовки предударных подчиняются также точные и приблизительные рифмы <…> Таким образом, – делал вывод В.М. Жирмунский, – как бы намечается новая система рифмовки, в которой организующий ритмические ряды повтор-рифма располагается по обе стороны ударной гласной»[2] (полужирный курсив мой. – А.З).

4. На книгу В.М. Жирмунского рецензией откликнулся Брюсов. В ней он выступил в поддержку смелых новаторских опытов: «Новую рифму, которая отныне должна противополагаться классической, подготовили символисты, но вполне разработали только футуристы (всех больше – Б. Пастернак и Н. Асеев). В этом большая заслуга нашего футуризма в области техники стихотворства» ^[3] (полужирный курсив мой. – А.З).

В статье «Левизна Пушкина в рифмах» (1924) Брюсов развил свою мысль»: «Из стихов В. Маяковского, особенно же Б. Пастернака и Н. Асеева, можно уже вывести определенную теорию новой рифмы. <…> Различие между рифмой "классической" и рифмой "новой" вполне явно. Классическая рифма, рифма преемников Пушкина, обращала исключительное внимание на тождество или сходство ударных гласных в двух словах и тех звуков, которые за этими звуками следуют вправо, т.е. на конец слова. <…> Новая рифма, сохраняя требование тождества или сходства ударных гласных, допускает значительное несходство звуков, следующих за ними, т.е. конца слова, но зато требует совпадения или близкого сходства звуков, стоящих влево от ударного, т.е. звука, идущего непосредственно перед ударным, так называемого "опорного", а также и части звуков, предшествующих ему. <…> Иначе говоря, новая рифма выдвинула в рифме значение до-ударных звуков, стоящих влево от ударного» ^[4](полужирный курсив мой. – А.З). 

5. Смело шагнувшие влево рифменные созвучия Маяковского заметно удлинилось. Автор монографии «Звуковая организация стиха и проблемы рифмы» Б.П. Гончаров в свое время подсчитал количество звуков в них: приблизительно 56% составили рифмы, состоящие из четырех и более звуков, 29% – состоящие из трех, а 14% – из двух звуков. У Пушкина он обнаружил обратную картину: рифм из четырех и более звуков набралось лишь 29%, состоящих из трех звуков - 25%, а больше всего оказалось рифм из двух звуков – 44%. [5]

6. М.Л. Гаспаровым была проделана уникальная работа. Он посчитал случаи совпадений опорных согласных (т.е. согласных, стоящих перед ударным гласным) в рифмопарах русских поэтов XVIII-XX веков. Полученные результаты он свел в таблицу и сопроводил комментариями. Из этой таблицы следует, что Маяковский – абсолютный лидер по количеству созвучий, образованных опорными согласными. И не только в своем поколении, но и среди всех русских поэтов. На 100 рифмопар у него приходится от 53 до 106 совпадений опорных согласных. Для сравнения: у Пушкина – таких совпадений 16-17, у Лермонтова – 11-15, у Бальмонта – от 18 до 29, у Бунина – 29, у Брюсова (до увлечения «новой рифмой») – 13-15, у Блока – от 19 до 22. У инициаторов левой рифмовки опорные согласные совпадают в рифмопарах значительно чаще: от 28 до 55 совпадений в 100 рифмах у Северянина, от 44 до 51 совпадения – у Асеева, от 18 до 82 – у Пастернака. [6]

7. Теоретик и исследователь современной русской рифмы Юрий Минералов дал такую характеристику «левой» рифме Маяковского: «Она, нам кажется, явление уникальное. Ее никак нельзя отнести к «норме» новой рифмы. Для Маяковского характерна тяга не к предударным, а к синтетическим созвучиям. Он старательно прорифмовывал слова "насквозь" – и в предударной и в заударной частях: не пачкая/нэпачка, врезываясь/трезвость, попаду/помпадур, медведь/медоветь и т. п.

Обновлять рифму так, как это делал Маяковский, – несомненно объективно труднее <…> Поступать как он – значило наложить на свою рифмовку дополнительные технические условия, обречь себя на напряженный поиск "многозвучных" рифм, несравненно более редких в языке, чем двух-трехфонемное созвучие, в какой зоне структуры слов оно бы ни располагалось. <…> Поэзия "в массовом порядке" вряд ли могла пойти по его пути» ^[7].

 

Зименков Алексей Павлович, с.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ. 

E-mail: zimvid@yandex.ru

 

 

Список литературы

1.    Брюсов В. О рифме // Печать и революция. 1924. Книга 1. Январь – февраль. С. 114-122.

2.    Брюсов В. Левизна Пушкина в рифмах // Печать и революция. 1924. Книга 2. Март – апрель. С. 81–92.

3.    Гаспаров М.Л. Эволюция русской рифмы // Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. III. О стихе. – М.: Языки русской культуры, 1997. С. 290-325.

4.    Гончаров Б.П. Звуковая организация стиха и проблемы рифмы. – М.: Наука, 1973.

5.    Жирмунский В. Рифма, ее история и теория. – Петербург: Academia, 1923. (Вопросы поэтики. Непериодическая серия, издаваемая Разрядом истории словесных искусств / Рос. ин-т истории искусств; Вып. 3).

6.    Минералов Ю.И. Современная русская рифма, ее теория и предыстория // Минералов Ю.И. Поэтика. Стиль. Техника. – М.: Литературный ин-т им. А.М. Горького, 2002. С. 3-120.

7.    Самойлов Д. Книга о русской рифме. 3-е изд. – М.: Время, 2005. 

 

---

[1] Жирмунский В. Рифма, ее история и теория. – Петербург: Academia, 1923. С. 218-219.

[2] Жирмунский В. Рифма, ее история и теория. – Петербург: Academia, 1923. С. 219.

[3] Брюсов В. О рифме // Печать и революция. 1924. Книга 1. Январь – февраль. С. 117.

[4] Брюсов В. Левизна Пушкина в рифмах // Печать и революция. 1924. Книга 2. Март – апрель. С. 81-82.

[5] Гончаров Б.П. Звуковая организация стиха и проблемы рифмы. – М.: Наука, 1973. С. 155-156.

[6] Гаспаров М.Л. Эволюция русской рифмы // Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. III. О стихе. – М.: Языки русской культуры, 1997. С. 303-320.

[7] Минералов Ю.И. Современная русская рифма, ее теория и предыстория // Минералов Ю.И. Поэтика. Стиль. Техника. – М.: Литературный ин-т им. А.М. Горького, 2002. С. 104.